Но многого юный Клермон так и не узнал, ибо последние годы жизни Раймонд IV Тулузского были овеяны тайной, которую нельзя доверять дневникам.

После возвращения из Пафлагонии Раймонд IV вернулся в Тулузу, столицу своего королевства Лангедок. Мечты графа почти сбылись: его резиденция получила славу самого богатого города не только Лангедока, но и соседствующих с ним Аквитании и Франции. Но, не смотря на это, граф пребывал в душевном смятении. Согласно новому катарскому учению, он не посещал церковь, но отнюдь не истязал себя аскетизмом.

Новое вероучение не дало графу то, чего он так жаждал: ответы на мучающие его вопросы. Почему крестоносцы терпели столько поражений? Или Всевышний не хотел освобождения христианских святынь от мусульман? Но почему? Неужели он в равной степени благоволит как к христианам, так и к мусульманам? А может сии святыни ничего не значат?.. Если Иисус согласно катарскому учению – сын человеческий, а отнюдь не божий, как учит библия, то значит, что Дева Мария – простая женщина и не было никакого непорочного зачатия. Значит, церковники просто всё выдумали, дабы манипулировать сознанием верующих, держа их в постоянном страхе перед гневом Господним и перед адскими муками. И что тогда в действительности Ад и Рай? И существуют ли они вообще? Или это тоже вымысел церковников? А копьё, которое нашёл Пётр-Варфоломей в Антиохии, является ли оно священным? Пронзил ли им римлянин тело Христа? Или это просто подделка или ловкое мошенничество священника? Почему оно не объединило крестоносцев, а привело лишь к расколу и так их не крепких рядов?

Увы, вера катаров не давала графу Раймонду исчерпывающих ответов.

Помимо душевных мук, Раймонд IV по возвращению из крестового похода страдал бессонницей. Едва он закрывал глаза, как к нему являлся четырёхрукий Бафомет, его рубиновые глаза светились. Однажды граф не выдержал, встал с постели, накинул пелисон[18] и отправился в сокровищницу, где среди множества золота и украшений хранилась статуэтка божка.

– Что ты хочешь от меня? – обратился он к статуэтке, словно к живому человеку. – Почему ты преследуешь меня?

Разумеется, Бафомет, безмолвствовал. Граф вспомнил, как несколько лет назад некий незнакомец в Аскарае преподнёс ему в подарок сию статуэтку, заметив, что та обладает магической силой и может выполнять желания хозяина.

Раймонд покрутил статуэтку в руках.

– И как же стать твоим хозяином, Бафомет? И что ты сможешь мне дать? – разговаривал он сам с собой. Его внимание привлёк небольшой свиток, привязанный к верхней руке божка. – Возможно ответ здесь… Кажется, незнакомец упоминал что-то о заклинании… Но я не придал его словам ни малейшего значения.

Раймонд снял свиток, развязал шёлковую нитку, коим он скреплялся, и прочитал:

«Властью мне данной престолом Бальдашие* и именем Примематона*, перед которыми трепещут все воинства: небесное, земное и адское, призываю: «Появись Бафомет для исполнения моей воли, иначе прокляну тебя и лишу всякой службы, лишу своих кровавых приношений. Исполни моё желание».

Заклятие поразило Раймонда, но он продолжил чтение:

«Далее надо сделать Бафомету приношение: надрезать свою плоть в любом месте, чтобы чаша наполнилась кровью до краёв. Как только чаша будет наполнена, вы ещё раз призываете его. После этого между вами возникнет незримая магическая связь: вы напоили его своей кровью, он стал вашим слугой, и с этого момента всегда будет рядом в незримом состоянии, готовый выполнять любые приказания в обмен на кровеприношение. Но связь с духом Бафомета не безопасна, его магическая сила огромна, вплоть до подчинения вашей души. Чем чаще вы будете просить помощи у Бафомета, тем вероятнее, что это может произойти».

Дочитав заклинание, граф замер, размышляя: что же ему делать? Уничтожить этот свиток или всё же призвать Бафомета? А вдруг получится? А, если он действительно явится? Возможно после этого граф обретёт сон… А, если нет?..

Раймонд IV, как человек, наделенный богатым воображением, представил, как перед ним появится огромное четырёхрукое чудовище… А это уже скорее демон, а не безобидная статуэтка-божок. От такого предполагаемого зрелища по телу графа пробежали «мурашки», внутри всё похолодело…

– Если ты отнял у меня сон, значит, жаждешь моей крови! – воскликнул граф. – Я совершу этот языческий обряд, или ты сведёшь меня с ума! Но что мне попросить у Бафомета?

Граф задумался… «Богатства у меня достаточно. Моя вторая жена, Эльвира Кастильская, некогда считалась самой прекрасной женщиной Кастилии и Лангедока, да и с возрастом она не утратила своей красоты. Я познал любовь многих красавиц… Сыновья: Бертран, Альфонс выросли отважными, дерзкими, умными – моя кровь! А уж красоту унаследовали от своих матерей… Что же мне пожелать? Власти? Присоединить к Лангедоку земли Арагона*? Или захватить владения графа Клермонского, что граничат с моим королевством? Но граф Клермонский – вассал французской короны… И тогда мне придётся сражаться с Францией… А, если этот Бафомет – лишь игра моего больного воображения? И он вовсе не наделён магической силой? А человек, который преподнёс его – всего лишь проходимец?.. А может быть, начать с малого и пожелать, чтобы непокорный Гренобль добровольно присоединился к Лангедоку*? Вот и проверю магическую силу Бафомета…»

Граф огляделся, заметив восточный кинжал в открытом сундуке, из которого он только что извлёк статуэтку Бафомета. Затем взял кинжал, откинул рукав пелисона и ловким движением рассёк себе руку.

Прочитав ещё раз заклинание и, подождав, когда чаша наполнится кровью, Раймонд призвал: – Бафомет, исполни моё желание: пусть граф Этьен де Гренобль явится ко мне со свитой и принесёт вассальную клятву, признав во мне сюзерена.

Не успел Раймонд произнести своё желание, как рубиновые глаза статуэтки загорелись ярким огнём и потухли, кровь в чаше забурлила и исчезла. Раймонд взглянул на руку, надрез удивительно быстро затягивался. Вскоре на руке виднелась лишь красная черта.

Граф потерял счёт времени, сколько он простоял, сжимая статуэтку в руках, он не знал, ибо всё произошедшее произвело на него неизгладимое впечатление. Правда, Бафомет не предстал перед ним в полупрозрачном демоническом облике, но исчезновение крови в чаше, вселило в его душу страх, и он почти поверил в магическую силу бога соблазна.

Наконец Раймонд IV очнулся. Он ещё раз изучающе воззрился на статуэтку и решил, что ей место в его спальне на камине, а отнюдь не в сокровищнице.

Остаток ночи граф провёл спокойно, видения Бафомета его более не беспокоили, а на утро он пробудился в прекрасном расположении духа. Первым, что увидел граф, встав с постели – это статуэтка Бафомета, стоявшая на камине. Её глаза отливали демоническим блеском, словно напоминание о той сделке, которую Бафомет и Раймонд IV заключили минувшей ночью.

… Через несколько дней в сопровождении многочисленной свиты в Тулузу прибыл граф Этьен де Гренобль. Он преподнёс Раймонду IV