— Моя, — с непонятно откуда взявшимся вызовом ответила я, ненадолго прерывая процесс помывки.
— М-м-м. Понятно, — кивнула соседка, с любопытством оглядывая пса. — А как ее зовут?
— Э… Не знаю, — призналась я, испытывая при этом некоторую неловкость.
— Понятно, — повторила Лилах. Еще немного понаблюдала за нашим с псом занятием, после чего задумчиво изрекла: — У нее, наверное, вши… то есть эти… блохи?
— Наверное, — согласилась я. — Вот этим-то я как раз и занимаюсь.
— Угу.
Из квартиры соседки раздался громкий вопль:
— МАМА!
Я в первый момент подпрыгнула, хватаясь за сердце, но Лилах лишь повернула голову к балконной двери, демонстрируя чудеса спокойствия. Продолжение не заставило себя ждать.
— Идем играть! — требовательно произнес детский голос.
— Ноам, я разговариваю! — откликнулась соседка.
Однако она явно не рассчитывала на спокойное продолжение беседы и оказалась права.
— Мама, идем играть СЕЙЧАС! — с настойчивой непосредственностью заявило чадо.
Лилах, у которой было двое детей, одному два, другому четыре, обреченно закатила глаза.
— Минуту, крокодилы! — крикнула она и снова повернулась ко мне. — Я поговорю с Эялем. Вдруг у них будет пробегать какая-нибудь работа.
Я кивнула, хотя на положительный результат не рассчитывала. Эяль, муж Лилах, служил в мэрии и теоретически действительно мог бы помочь архитектору с трудоустройством. Но у меня случай особый. В прошлом Эяль уже пытался мне посодействовать, и ничего из той попытки не вышло.
Из квартиры внезапно раздался громкий звук бьющегося стекла. А затем невинный детский голос констатировал:
— Ой. Упало.
Лилах на секунду сжала зубы, округлила глаза и вытянула вперед руки с согнутыми пальцами, изображая страшное чудовище, готовое кого-нибудь покалечить, после чего со страдальческим «Иду!» скрылась в доме.
Удивительно, но кое-какой результат обращения к Эялю все-таки был. Мне предложили прийти на так называемый испытательный день в дом главы гильдии гончаров. Правда, требовался им не архитектор, а секретарь. Но с момента увольнения прошло два дня, других предложений пока не поступало, а найти источник заработка требовалось срочно. Так что я пошла.
Главу гильдии я лицезрела не более двух минут. Это был статный, солидный мужчина лет сорока на вид. Полагаю, в действительности ему было больше, поскольку так рано на подобную должность обычно не пробиваются. Вежливо со мной поздоровавшись, он направился по своим делам. Меня же препоручили Хане, полной женщине, по возрасту годившейся мне в матери. Она показала, в чем будет заключаться суть моей работы, и в течение восьми часов я честно вникала в списки товаров, имена купцов и названия крупных лавок.
Ближе к вечеру Хана, и правда отнесшаяся ко мне немного по-матерински, подошла к моему столу, вся сияющая, и сообщила, что меня приняли на работу.
— Это глава гильдии сказал? — спросила я, обрадованная и удивленная одновременно.
Хана покачала головой.
— Его жена. Но здесь именно она все решает, — доверительно добавила сотрудница, понизив голос.
Мне вспомнилась худая ухоженная брюнетка с пронзительным взглядом, и вправду наблюдавшая за мной пару раз в течение дня. Ее внимание заставляло чувствовать себя не в своей тарелке, и каждый раз я ждала заявления, что человеку с моей внешностью в таком уважаемом доме не место. Теперь же выяснилось, что именно ей я обязана шансом не умереть через пару недель с голоду.
— Здорово! — выдохнула я. — Но разве она видела хоть что-то из моей работы?
Наблюдать со стороны — это, конечно, хорошо, но в бумаги, с которыми я имела дело, жена главы гильдии не заглядывала.
— Это неважно, — дополнительно понизив голос, просветила меня Хана. — Главное, она видела тебя. Ты понимаешь, ее совершенно не устраивает, когда рядом с ее мужем крутятся молодые вертихвостки с надутыми губками. Она предпочитает видеть здесь женщин постарше, вроде меня. А на должность секретаря никак никого подходящего не находила. А на тебя посмотрела — и прямо в восторг пришла!
Я не могла видеть себя со стороны, но, думаю, в тот момент краска схлынула с моего лица. Стало быть, меня берут не за образование, гораздо более серьезное, чем требуется для этой работы. Не за старательность, не за ум, не за полученные результаты. А за мою внешность, благодаря которой хозяину дома точно не придет в голову крутить со мной шашни.
— Спасибо, Хана, — глухо сказала я, выходя из-за стола. — Передайте, пожалуйста, госпоже супруге главы гильдии, что я не смогу принять ее щедрое предложение.
Ошарашенный взгляд Ханы сопровождал меня до дверей. Выйдя из здания, я быстро зашагала по улице, обхватив себя руками, несмотря на то что холодно не было.
О своем импульсивном поступке я пожалела почти сразу, стоило двухэтажному дому главы гильдии остаться за спиной. Сначала пыталась отогнать угрызения совести, сосредоточившись на быстрой ходьбе и дующем в лицо ветре. Но это помогло лишь ненадолго: в скором времени невеселые мысли достигли сознания. Итак, я только что своими руками лишила себя, возможно, последнего шанса обзавестись работой и сохранить жилье. Теперь пойду по миру сама, а заодно прихвачу с собой пса, который имел глупость довериться моим заботам. А все потому, что я не сумела вовремя сдержать дурацкую, совершенно неуместную гордость. Радоваться надо было! Моя внешность при устройстве на работу всегда мешала, а тут вдруг сыграла на пользу. А я не оценила.
Вернувшись домой, я зарылась лицом в густую шерсть своего пса и долго плакала. Вариантов, которые предстояло проверить, оставалось все меньше, а время очередного взноса платы за жилье неотвратимо приближалось.
На следующий день я вновь отправилась на поиски работы, и все прошло как обычно. В том смысле, что в обоих местах, куда я сунулась, мне отказали сразу, едва взглянув на мое лицо. К подобному я привыкла и, возможно, не слишком бы расстраивалась, но перспектива оказаться на улице не радовала совсем. Тот единственный проект, на который меня благополучно взяли по окончании обучения, был столь же благополучно завершен несколько месяцев назад, и от заработанных тогда денег почти ничего не осталось.
Поэтому я шла по узкой мостовой, мимо лавок, жилых домов и призывно распахнувших двери мастерских, и думала только об одном: хоть бы найти работу! Невольно косилась на сидящих у дороги нищих, примеривая их роль на себя. И вдруг один из них, мужчина в годах, неимоверно бледный, стал заваливаться набок.
Рациональное мышление стандартного обывателя советовало пройти мимо, но я замешкалась, а потом все-таки спросила:
— Вам плохо?
«Сейчас, наверное, денег попросит на поправку здоровья», — сразу же подумала я, но вместо этого нищий прохрипел:
— Лекарство! Мне нужно лекарство! Сердечные капли. Пожалуйста!
И опустил голову на булыжники, которыми был вымощен переулок.
Я огляделась. Лавка аптекаря была совсем рядом: перейти на другую сторону и миновать всего пару домов. Обыватель внутри меня все