На полковника, сидящего ровно напротив меня, старалась не смотреть, но всё же украдкой поглядывала, подмечая, как исключительно прямо он держит спину, как небесно-голубая хлопковая рубашка обтягивает широкие плечи, демонстрируя тренированные мышцы…
– Карина, может вина? – неожиданно спросил мужчина.
Вилка звякнула о тарелку, и на секунду в гостиной повисла тишина. Догадываясь, что меня поймали на постыдном, я снова покраснела.
– Нет, спасибо, – вежливо отказалась я, покосившись на Кирилла.
Полковник поднялся, подошёл к бару и, открыв дверку, достал графин с напитком тёмно-рубинового цвета. По гостиной поплыл аромат лесной рябины.
– Попробуйте домашнюю наливку на черноплодной рябине, – продолжил полковник, возвращаясь за стол. – Очень рекомендую. Сладкая. И ни капли спирта. Моя мама готовит, – не прекращал соблазнять мужчина, наливая в бокал Кира густую жидкость.
– Так что? – напомнил он о своём предложении. – Хотите?
– Хочу, – хрипло произнесла я и откашлялась.
Стоило ему приблизиться, как мне вновь стало тесно и нечем дышать. Колени начали подрагивать от волнения, но я твердила себе, что Вячеслав Алексеевич всего лишь проявляет обычное гостеприимство, не помышляя ни о чём большем. И поторопилась спрятать руки под стол, боясь, что их дрожь выдаст меня с головой.
– Спасибо, – выдохнула, как только полковник наполнил мой бокал.
– Вам приятно, Карина? – спросил он, шагнув к своему стулу.
Как странно он произнёс моё имя… Выделяя его особой интонацией голоса.
– Да, спасибо, – ещё раз поблагодарила я, поднимая глаза.
– А мне – ничего не стоит, – дружелюбно улыбнулся мужчина, присаживаясь и устанавливая полупустой графин на стол. Справа послышалось недовольное сопение.
Иногда мне казалось, что у Кирилла привычка такая – меня ревновать к каждому встречному поперечному. Ведь он давно уже не смотрел на меня, как влюблённый мужчина. Близкий друг. Брат. Кум. Да кто угодно, но только не увлечённый мужчина. Тем не менее, по инерции, он продолжал рычать на любого мужчину в моём окружении, пресекая на корню любые попытки приблизиться.
Ароматная наливка ущипнула язык, согрела горло, и терпкая сладость мягко растеклась по всему телу, наполняя его приятной лёгкостью и невесомостью. Я почувствовала, как напряжение и накопившаяся скованность уходит. Более того, мне вдруг захотелось продолжить и ещё немного насладиться вкусным напитком.
– А можно мне ещё чуть-чуть? – осторожно спросила я. Полковник, подхватив графин, потянулся через стол, вновь наполняя мой бокал.
– Я тоже, когда в первый раз попробовал, не мог остановиться – пока трёхлитровую банку не прикончил, – усмехнулся Сергей.
Я закашлялась, не вовремя отхлебнув напиток.
– Трёхлитровую? – поражённо просипела.
– Ага. Мне лет восемь было. У мамы – день рождения, и бабуля поставила на стол две трёхлитровые банки: одна – с вишнёвым компотом, вторая – с наливкой. – Я приоткрыла рот. – Ну и когда я, выпивая очередной бокал компота, икнул и сделал вот так… – послышался резкий выдох. – Они сразу заподозрили что-то неладное.
Мы засмеялись, поскольку понимали – ребёнок не смог бы выпить трёхлитровую банку, да и вероятность того, что он и вправду знал, зачем выдыхают, прежде чем «опрокинуть» рюмку, ничтожна мала.
– А я в первый раз попробовала алкоголь в десять лет, – несмело улыбнулась я.
– В десять – только попробовали? Я в три уже бросил! – воскликнул полковник, я не выдержала и рассмеялась.
Пообедав, Кир с Вячеславом Алексеевичем оставили нас Сергеем за столом, а сами расположились в кабинете напротив для обсуждения дел.
Едва мужчины скрылись за дверью, Сергей вскочил, как ужаленный.
– Карина, прости, я тебя оставлю. Мне нужно сделать важный звонок! – сорвался с места и мигом испарился из комнаты.
Я несколько раз непонимающе моргнула, а затем, не зная, чем себя занять, прошлась по гостиной.
За обедом крутить головой по сторонам – неловко, зато теперь, оставшись одна, я могла смело осмотреться.
Повсюду, куда не посмотри, дерево: стены, лестница, двери, со вкусом подобранная мебель, статуэтки на полках. На стенах висели фотографии, а ниже – на полу стояла кованая дровница с поленьями, сложенными аккуратной стопкой.
Здесь было как-то по-домашнему уютно и тепло. Во всём чувствовался свой стиль. Ненавязчивый. Неброский. А ещё… присутствие хозяина.
Этот дом буквально дышал жизнью. А в живом доме – живые люди.
Сейчас январское солнце спряталось за тучи, и за панорамными окнами, уходящими высоко-высоко под самую крышу дома, успокаивающе падал снег. Я запрокинула голову вверх: над обеденной зоной отсутствовал потолок, поэтому можно было свободно рассмотреть балкончик на втором этаже, огороженный точёными балясинами. Голова немного закружилась. Жарко. Я потянула шерстяной свитер через голову и осталась в футболке-боди цвета хаки.
Повесив свитер на предплечье, прошла в небольшую кухню, объединённую с гостиной. Царящая тут идеальная чистота и порядок говорили только об одном – сегодняшний обед готовили явно не на этой кухне.
Моё внимание привлекла печь-камин. Её конструкция была установлена таким образом, что сама печь располагалась в кухонном пространстве, а камин – в зоне отдыха, где на светлых диванах были разбросаны пухлые разноцветные подушки, на одной из которых лежала большая раскрытая книга. У меня даже подушечки пальцев зачесались от едва сдерживаемого желания взять её в руки и перелистнуть, пахнущие типографской краской, шуршащие странички. Правда, на смену этому порыву пришла другая потребность – найти уборную, и я, оставив свой свитер на краю дивана, поспешила на её поиски.
Успела лишь завернуть за угол, как внезапно прямо перед моим носом щёлкнула открывающаяся дверь.
– Залупу конскую ему на воротник, а не моих ребят! Так и передай!
И я, не успев затормозить, на полном ходу врезалась в полковника, разговаривающего по телефону.
– Ох…
Одним движением он обхватил мою голову рукой, зажимая уши, и прижал к своей груди. А я… Я затаив дыхание, застыла, нисколько не осознавая, как удобно пристроила свои ладони на мужские бёдра.
Щекой я чувствовала вибрацию его голоса… И как волнуясь, высоко вздымалась его грудь… Вот только слов не разобрать. Единственное, что удавалось уловить – неспокойную интонацию и… горячее дыхание, касающееся моего затылка. А ещё я отчётливо ощущала твёрдое мужское тело… И запах… Такой приятный, лёгкий… едва уловимый… Аромат свежего весеннего ветра.
Вскоре всё стихло, но меня не торопились отпускать. Не зная, как себя вести, я зашевелилась, и мужская рука расслабилась, позволяя мне поднять голову, но не позволяя отстраниться. Я пробежалась взглядом по тёмным волосам едва тронутым сединой… острым скулам… плотно