— Стая поет. — Волк невольно потянулся в сторону слышимого только ему далекого звука. — Весенние песни.

— Волк, а почему бы тебе не слетать к ним? — Катерина погладила бурый загривок.

— Мне? В стаю? — Бурый словно удивился.

— А что? Они же тебя ждут всегда! И что ты так удивился? Тебе что-то мешает? — Катерина спешно припоминала всё, что мама Бурого, Варна, рассказывала о волчьих обычаях, но ничего такого не могла вспомнить.

— Нет, конечно, ничего не мешает… Просто я столько лет там весной не был. — Бурый вздохнул, вспомнив первый весенний вой Вьюги.

Катерина словно бы поняла о чем он задумался и пожалела о том, что заговорила о полете в стаю.

— А ты знаешь, я с радостью туда слетаю этой весной! Но с тобой! — вдруг сказал Волк. — Мне просто не простят, если я не привезу сестру.

Катерина от удивления рот открыла, и конечно, тут же согласилась. Они стремительно начали снижаться. Волк по дороге прихватил всё ещё ворчащего Баюна, и доставив того до Дуба, прилично примяв Коту загривок.

— Чего ты вопишь? Ты же только что скандалил, что не любишь холодной и мокрой земли! И опять недоволен! Иди давай, вот уже Дуб, давай лапками, лапками. — Волк шутя подтолкнул Баюна носом, отчего тот кувырком влетел в горницу. И недоуменно воззрился оттуда, посверкивая глазами.

— Катенька, он что, напился чего-то в полете? Или муху какую-нибудь ядовитую случайно проглотил и сожрал? Ведет себя как непорядочная пьяная скотина. Шкурку замял, обслюнявил, швырнул меня!

— Могу повторить, но поднять повыше и отпустить оттуда. — Волк развеселился, как щёнок, почувствовав неожиданную радость впереди, и пожалуй, Кот был прав, чувствовал себя словно опьяневшим от далекой песни, от весеннего ветра, и от ожидания праздника.

— Аааа, Волк с ума сошел! — Баюн зафыркал и прыжком укрылся на печи.

— Да не вопи ты! Мы с Катюшей в стаю слетаем. Они поют не так далеко. В смысле, для меня не далеко. Вернемся через несколько дней. — Волк давно не чувствовал себя так легко. — Так я её забираю? Вот и славно! — Бурый не стал дожидаться, когда Баюн переварит его слова, и, прихватив Катерину, тоже немного ошалевшую от такого его поведения, вылетел из Дуба, по пути крикнув мальчишкам, подходившим к Дубу, чтобы за Баюном присмотрели, а то он немного не в себе.

Катерина крепко держась за бурую шерсть, быстро соображала, что в её сумке всё было готово для путешествия. И самобранка и деревянный шар-изба, и флаконы с водой, всё было на месте! На ней одето перышко-брошка, которое обеспечит ей любую одежду, так что и об этом беспокоиться не надо, а значит и Волка тревожить лишними и глупыми вопросами, чего это его так разобрало, не нужно! Она его таким раньше не видела. Видела страдающим, мрачным, умирающим, довольным и настороженным, озадаченным, грозным, и насмешливым, не видела только беззаботным! И спугнуть эту беззаботность очень боялась. Поэтому просто молчала и смотрела как внизу пролетают леса.

— Вон они! — Волк каким-то удивительным образом учуял своих, и начал снижаться. Катерина напрягала зрение, но увидела, что показывает Волк только у самой земли. Под старыми елями действительно были волки. На подлете Бурый коротко взвыл и стая, не ожидающая никого с воздуха, дружно подняла головы, а увидев, кто летит, радостно завыла в ответ. Навстречу им взвились два огромных волка. Серый и Варун. Бурый начал опускаться навстречу ликующей стае, кружа с братом и дядей.

— Брат! Как же я счастлив, что ты прилетел! — Серый вился около.

— Не лезь ему под ноги. Что ты как щенок! — насмешливо фыркал Варун, а сам всё поглядывал на Катерину и так обрадовался, увидев её улыбку, что в ответ изобразил изящнейший пируэт и поклон.

Вся стая ликовала! Старший сын Варны много-много лет не появлялся на весеннем вое. А вот теперь он прилетел и привез их названную сестру! Катерина до глубокой ночи слушала волчьи песни, разговаривала с волками. И даже когда Бурый решился петь сам, и отошел от Катерины, она не ощутила себя одинокой. Что-то в этом было такое… Ветер, свободный и пьянящий, песни волков, темный лес. Катерине в ту ночь и костер не нужен был, и темные ели не пугали ничуть, она, кажется, уловила эту мелодию ветра, песен и запахов, холодного воздуха, и таких близких в эту ночь звезд.

А Бурый запел песню о любви и верности, о Вьюге. Но, это уже была не песня отчаяния, а песня печали и памяти и благодарности за то, что она была с ним.

— Спасибо тебе, — рядом из темноты возникла Варна. — Это ты его вернула. Он никак не мог справиться сам, и избегал всего, что могло о Вьюге напомнить, — она села рядом, подняла голову и посмотрела на звезды. — Жаль только, что младшей стаи с нами нет.

— А что это за младшая стая? И куда они делись? — тихонько спросила Катя.

— Волки, которые хотели жить южнее, давным-давно создали отдельную стаю. Среди них не было летающих волков, и говорить по-человечески могли немногие, но они тоже наши родственники. Мы собирались здесь именно для встречи с ними. Поэтому раз в год, весной и заходили так далеко на юг. А теперь мы снова тут, а их нет. Давно пропали.

— Они в тумане? — Катя начала соображать, в какой сказке могла быть большая волчья стая.

— Не только в тумане, ещё и в неволе. Они как-то попали на земли одной шишиги. Вот туда им заходить было никак нельзя! Там лес такой… Если туда заходишь, то выйти обратно можно только с разрешения хозяйки или хозяина леса. Это может быть леший, шиш, или шишига. Лешие и шиши к людям относятся плохо. Но животных почти никогда не трогают, а вот шишиги и лешачки, лешуницы, эти да, эти и людям могут напакостничать, а могут и животных захватить. Приспособить к хозяйству. Та, которая наших сородичей поймала, их использовала как… Как овец. Даже выговорить противно. Они попались как дураки. Шишига потребовала от каждого волка в стае клок шерсти. Вроде как дань за то, что зашли в её лес. Они и отдали, глупые. Шерсть эта гадина спрятала в сундук и с того момента волки стали её рабами. Там не только волки, у неё ещё и медведицы в хозяйстве. Они вообще как коровы. Она молоко медвежье любит пить. То есть любила, пока туман не пришел.

— То есть, даже если туман прогнать, волки всё равно у неё в неволе останутся? — Катя расстроилась.

— Да. Пока шерсть свою обратно не получат. А она точно не отдаст. — Варна вздохнула.

— А как же об этом узнали?

— Стая вся отдала шерсть кроме одного маленького щенка. Белого. Беляны нашей. Да