— Конечно. Казачья станица на берегу Азовского моря. Под Ейском. А прялка эта принадлежала её прабабушке.
— Хорошо, что ты знаешь, откуда ты, — Анастасии Петровне девочка нравилась всё больше и больше. — У меня много всего про семью нашу собрано, даже фотографии есть.
— Бабуля! — Киру казалось, что его друзьям это не интересно, и что они только из вежливости слушают. — Им уезжать надо, а это… Это только время терять.
— Ой, извините, я заболталась, — смутилась Анастасия Петровна, наблюдая, как бережно девочка прикасается к веретёнцу. — Вам это действительно вряд ли интересно.
— Да что вы! Конечно, интересно! — Катерина под столом очень удачно попала ногой по лодыжке Кира. — А фотографии, это же вообще редкость. А можно посмотреть?
— Ну все, мы попали! Вы теперь только утром домой долетите, — сказал Кир, потирая лодыжку, когда бабушка поспешно ушла за альбомом.
— Бестолочь! Во-первых, мне правда интересно, у нас тоже старые фото есть, а во-вторых, как ты с бабушкой разговариваешь? Она у тебя замечательная, а ты?!!
Киру было так приятно, что его бабуля Катьке понравилась, что он даже перестал смущаться и тихонько улыбался.
Бабушка принесла тяжеленный старый альбом и начала показывать фото. Старинные фото, какие делали в специальных ателье. На плотном картоне, с вытесненной золотом затейливой надписью о том, кто именно являлся владельцем фотоателье. Потом более поздние фотографии, но тоже очень старые. Купеческая состоятельная семья, несколько детей. Забавная одежда, торжественные взгляды в сторону фотографа. Лист за листом, годы за годами. И вдруг Катерина увидела то, чего тут просто быть никак не могло! Точно никак! Большое фото, занимавшее весь лист. На нем пара крупным планом, мужчина и женщина.
— Извините, пожалуйста, а кто это? — Катерина остановила руку хозяйки, которая хотела перелистнуть эту фотографию.
— А, это, как раз та самая сбежавшая невеста. Помнишь, я тебе говорила? Та, которая из дома взяла только прялку, отца подарок, и книги про травы. Да и сбежала с женихом. Она приезжала к нам потом, уже в возрасте была. К семье. И фото это привезла. Я её помню, маленькая совсем была, а помню. Это же такая история… Романтическая. Семья-то была у нас богатая. Купцы. А она, ну, не очень красивая уродилась. Сама видишь. Замуж не хотела, стеснялась. А потом влюбилась без памяти в кузнеца заезжего. Отец и слышать о таком не хотел, братья тоже, все решили, что кузнецу приданое надо. А она никого не послушала, и убежала только с узелком, в котором книги были, да прялка сложенная. Ни копейки денег не взяла! Её и отец искал и братья, да без толку. А уж когда приехала, рассказывала, что муж её любит сильно, четверо деток у неё, и её даже зовут все по имени мужа. Забавно так. Её саму Алёной звали, а вот как же мужа-то? Не помню! Вот обидно! Надо было давно записать, пока помнила… А теперь-то могу и не припомнить, — расстроилась Анастасия Петровна. И тут раздался тихий голос её гостьи.
— Лукьянка. Лукьянка её звали по мужу. А мужа — Лука.
— Точно!! Правильно! Лукьянка, по мужу, так она и говорила. А откуда ты? — бабушка Кира потрясенно смотрела на Катерину. Да и не только она. Все, кроме Баюна, который хитро посмеивался в усы и косился на веретёнце. — Откуда ты знаешь?
— У нас дома есть такая же фотография. Только хранится в старой рамочке из плотной тисненной бумаги, — Катерина не отрываясь смотрела на пару, изображенную на фото. — Это прабабушка и прадед моей бабушки. Лука и Алёна. Он действительно был кузнецом, а она лечила всю округу. В травах разбиралась отлично. А вот откуда она мы и не знали, она своим детям об этом никогда не рассказывала.
— Погоди… Постой. Так мы чего, родственники? — до Кира доходило медленно, он помотал головой для ускорения процесса.
— Ну, вроде того. Только очень-очень дальние, — кивнула Катерина, и глянула на Кота. — Ты поэтому мне про прялку говорил? Что она с загадкой?
— Да, именно. Можно было бы ещё тогда у твоей бабушки порасспросить, чья именно прялочка была. Она бы рассказала, что Аленина. А потом у Кира поинтересоваться. Но, так тоже неплохо, — Баюн покрутил круглой головой. — И прибыточек образовался. Дальняя, но родня. И опять же хоть знать будешь, откуда она, та Алёна.
— Вот так чудеса!!! — бабушка Кира во все глаза смотрела на Катерину. — Ай да чудеса! Надо же, Алёнина прапраправнучка появилась! А ты ещё говорил, что сильно её изводил! — с упрёком обратилась она к внуку.
— Да я же не знал!!! — Кир и сам был потрясён.
— Можно подумать, если бы знал, что-то изменилось бы, — вздохнула Катерина. — У меня есть троюродный брат с папиной стороны. Тебе в плане доставания ближнего своего, до него расти и расти. А ведь он отлично знает, что мы родственники.
Кир моментально почувствовал совершенно необъяснимое желание начистить этому самому наглецу рожу! Степан ошеломлённо смотрел на фото.
— Ничего себе! Вот надо у моих уточнить, вдруг фотографии какие-то остались, а то, может я тоже какой-то родственник, а не в курсе! — наконец высказался он.
Баюн мягко рассмеялся. — Раньше-то люди отлично знали кто чей родственник, и кто кому приходится. А сейчас и двоюродных братьев-сестёр иной не знает. А это тоже семья. Правда, невыносимая иногда, но семья.
Во дворе Сивка опять напомнил о необходимости выезжать, Анастасия Петровна заметалась, записала Катин телефон, дала свой, мало ли, захочется её родным узнать, откуда их Алёна Лукьянка родом. Она стояла в тёмном дворе и смотрела вслед улетающим по воздуху удивительным гостям. А потом крепко обняла и поцеловала своего внука.
— Ну и как тебе старые фотографии? — рассмеялась она. — Потеря времени?
Глава 2. Тётя Зоя и способы избавления от неё
Катерина сидела за подаренной прялкой и пряла шерсть. Их Полкан нещадно линял. Был изловлен, выстирал и вычесан. Собранной шерстью можно было уже обеспечить небольшую прядильную фабрику. Катин дед не один год намекал на то, что хорошо бы ему пояс из собачьей шерсти… А тут и шерсть и прялка и веретено и внучка, которая умеет прясть. Она и пряла. И ругалась под нос.
— Нет бы барана завели! Куда как проще и приятнее!
— Ты чего гудишь? — Степан подтянулся на руках и уселся на перила крыльца рядом с Катериной, устроившейся на скамейке.
— Да видишь, пряду на нитку. Шесть собачья на основу прядётся. Нитку надо обычную взять и уже на неё накручивать шерсть. С овечьей шерсти легче прясть.
— Тебе чего