В смежной маленькой гостиной, открывавшейся за одной из арок, у карточного стола собрались трое без масок. Эти гости женщине тоже были хорошо известны. Один, похожий на пожилого моржа, с вислыми усами «под Горького» и оплывшими брылями, возмущенно бубнил что-то поставленным голосом по-русски, рассматривая залу и танцующих. А двое других – розовощекий здоровяк с круглым пузцом и длинный и тощий, как жердь, язвительный тип с утиным носиком, кивали и поддакивали.
Хозяин дома, успев провести женщину в туре вальса, раскланялся с ней и шепнул на ухо:
– Вынужден покинуть вас и уделить внимание другим гостям. Развлекайтесь, моя дорогая.
Но не успела она ступить и двух шагов, как ее, ухватив под локоток, тут же потянул к карточному столу Морж.
– Это вы? – ахнул, завидев ее, длинный. – Да вас прямо не узнать.
– Это уж точно! – гаркнул здоровяк и неловко прыснул в мощный кулак.
– Ну как вам? – тем временем поинтересовался Морж. – Впечатляет, а? Кучеряво живет высокопоставленная педерастия, ничего не скажешь.
– Завидуешь, Петр Венедиктович? – вставил длинный. – Да, это тебе не в псковской гостинице на гастролях доширак хлебать. А что, может, тоже в эти самые, в голубые податься, а? Благосостояние поправить, так сказать.
– Да ты на себя посмотри, Василий! – веселясь, отозвался здоровяк. – Они тебя к себе не возьмут, ты им рожей не вышел.
– Я бы вас попросила выражаться деликатнее, – холодно вставила женщина. – Хозяин дома неплохо говорит по-русски. Успех проекта напрямую зависит от него, и конфликты в самом начале нам не нужны.
– Разумеется, – взревел Морж. – Да что мы, не понимаем?
– Да бросьте вы, – поддержал здоровяк. – Мы же шутим, ничего такого…
– В самом деле, не переживайте… – принялся увещевать ее длинный.
Но в этот момент хозяин дома, сделав знак музыкантам замолчать, вывел в центр зала одного из гостей, и женщина шикнула на своих собеседников, чтобы не мешали слушать, что еще такое задумал организатор этого бала.
Хозяин к этому времени успел облачиться в черную развевающуюся мантию до пола и прикрыть лицо черно-белой узорчатой маской, от чего вид приобрел совсем уж мефистофелевский. Человек же, которого он, ухватив под руку, тащил на середину комнаты, был одет в белый ладно охватывающий его тонкую гибкую фигуру костюм. Лицо его тоже скрывала маска, но, даже несмотря на эту помеху, видно было, что черты его были пронизаны той совершенной благородной красотой, которая так редко встречается в природе. И женщина невольно залюбовалась подчеркнутыми серебристым сафьяном четкими линиями скул, прямого носа, твердого, но не массивного подбородка, да и всем обликом до сих пор не замеченного ею гостя.
То ли на контрасте с образом хозяина, то ли благодаря собственному облику, мужчина этот казался сейчас тонким, ярким, преломляющимся в зеркалах и рассеивающимся в затемненных углах солнечным лучом. Хозяин что-то многословно внушал ему на этом своем цветистом певучем языке, тот же передергивал изящными плечами, размашисто жестикулировал, взметая в пропитанный электричеством воздух залы артистические руки с тонкими запястьями и длинными пальцами, откидывал голову и смеялся, сверкая белыми зубами и блестя удивительными светло-прозрачными глазами. Весь мерцающий, ускользающий, неуловимый и переменчивый, как дрожащий на струях прозрачного горного ручья солнечный блик.
Хозяин, несмотря на веселое сопротивление гостя, все же вывел его на середину залы и объявил низким густым голосом, перейдя на английский:
– Друзья мои! Как я рад, что все вы смогли сегодня прийти на мой скромный праздник, на маленький карнавал, который мне захотелось устроить в честь старта нашего с вами проекта, нашей работы, которая – очень на это надеюсь – позволит нам пожать достойные плоды…
– Скромный праздник, – едко зашипел за спиной у героини длинный. – Издевается, гад. Представляю, сколько бабла он в это мероприятие вбухал. Лучше бы к гонорарам добавил.
– И не говори, Василий Алексеич, – пробубнил Морж. – Знаем мы, какие такие плоды он пожать хочет, извращенец.
Здоровяк всхохотнул и тут же зажал рот кулаком и мелко затрясся, давя смех.
– Сегодня особенная ночь, – продолжал хозяин. – Ночь, когда происходят новые встречи, завязываются новые знакомства, рождаются замыслы и становятся реальностью мечты. Ночь торжества творчества, ночь, когда все возможно и все позволено. И я хочу, чтобы вы, мои дорогие друзья, насладились ею сполна. Веселитесь! Танцуйте, флиртуйте, развлекайтесь! Наслаждайтесь молодостью и свободой, ведь они отпущены нам так ненадолго. Жизнь коротка, искусство вечно, как говорили древние. Так пусть же наше искусство поможет нам хоть ненадолго продлить наш краткий человеческий век.
Кто-то из гостей, поспешив последовать совету гостеприимного хозяина, бодро ухватил за талию даму в сильно декольтированном изумрудном платье и увлек ее в затемненную нишу. Дама рассмеялась низким грудным смехом и хлопнула кавалера по руке сложенным веером.
– Я же хочу попросить сказать несколько слов моего дорогого друга, прекрасного актера…
Дослушать речь хозяина дома до конца женщина не смогла, потому что как раз в этот момент колыхавшийся за ее спиной здоровяк все же не сдержался и взорвался громогласным заливистым хохотом. Морж, поспешив на помощь товарищу, выхватил из внутреннего кармана пиджака засаленный клетчатый носовой платок и, показательно охнув: «Вам плохо, Юрий Гаврилович?» – ринулся к здоровяку и поволок его на террасу. Гости лишь на минуту обернулись на шум и тут же забыли о случившейся заминке. Хозяин вечеринки сжал обтянутое белым пиджаком плечо мужчины и чуть подтолкнул его, заставляя сделать шаг вперед.
– Я, честно говоря, несколько озадачен, – сияя все той же солнечной улыбкой, начал тот. – Почему наш дорогой Мустафа предоставил слово именно мне? Однако, раз уж мне выпало произносить приветственную речь, хочу сказать, что ждал этого проекта очень долго, можно даже сказать, мечтал о нем. И если сегодня действительно та ночь, когда мечты становятся явью, то это, определенно, и мои мечты. Я с нетерпением жду начала работы, возможности соприкоснуться с талантом таких прекрасных людей, приглашенных нашим дорогим хозяином на проект. Впрочем… – Он вдруг обольстительно улыбнулся и сверкнул глазами. – Это все завтра. А сегодня… бал продолжается. Пусть же всех нас захватит вихрь тайны, игры, страсти и веселья, на которые завтра мы, серьезные деловые люди, уже не будем иметь права.
С этими словами мужчина, ловко вывернувшись из-под стискивавшей его плечо руки человека в мантии, метнулся к стоявшему в глубине комнаты старинному роялю с украшенными замысловатой резьбой ножками и подставкой для нот. Огоньки свечей в тяжелых серебряных подсвечниках, установленных на крышке рояля, вздрогнули и заколыхались от его рывка. А мужчина, взмахнув белыми рукавами, как крыльями, ударил по клавишам, заиграл «Турецкий