Так уже было несколько раз — отработала, а мне не заплатили. Слишком большая роскошь в нашем положении иждивенок.
— Твой отчим мент? Не обманула? Часто он тебя работать на поля отправляет? В пятнадцать лет это вообще легально?
Я прищуриваюсь. Вот только гонора местного работяги не хватало.
— Мы все работаем, жизнь такая. Сам-то тоже не за столом сидишь в офисе.
Окидываю его выразительным взглядом. Футболка облепила плечи, торс. Он, конечно, очень взрослый и крепкий мужчина. Моя бравада напускная. Данил мог бы легко со мной справиться, даже будучи ослеплённым. Повезло, что порядочный.
— Ты откуда? — спрашиваю.
— С хутора Атаманова.
Присвистываю.
— Далековато забрался. Работаешь, значит, на кулацкую семью. Колхозник.
— А ты у нас нет, леди?
Против воли улыбаюсь. Чем хуже одет мужик, тем изысканнее комплименты. Какая-то странная тенденция.
— Я временно, у меня всё впереди. А ты взрослый. И ничего лучше не смог придумать, как на ферме батрачить. Именно что колхозник.
Данил пожимает плечами, дескать, справедливо. Не спорит. Молчит.
— Про отчима я не соврала. Ты здорово помог нам с сестрой. Если бы он узнал... а он бы узнал, было бы плохо. Спасибо тебе большое. Весь день тряслась, что они нас вычислят как-то по камерам, пробьют адрес и приедут. Но почему-то охрана просто забила. Мы вообще с Варей хотели сумку вернуть... ты, наверное, не поверишь. Но потом я предложила попробовать пройти на территорию. Варя ни в чём не виновата, говорю сразу. Это всё я.
— Ты боишься своего отчима?
— Мы его уважаем, он нас содержит, — фыркаю я.
Данил в ответ молчит, о чём-то своем думает.
— Ближайшее село скоро? — спрашивает шагов через пятьдесят.
— А что тебе там нужно? Если доехать до хутора, то автобусы ходят.
— Да нет, трактор надо найти. Машина застряла.
— Далеко?
— Тачка старая, но отличная. «Крузер 200».
Как у папы! Я даже запинаюсь на ровном месте от неожиданности. Воспоминания теплые волной окатывают. И даже не так жарко становится на одно мгновение. Задержать бы их, сохранить, оставить. Я облизываю губы. Вот бы в такой машине посидеть еще хоть раз.
— Это ты к чему сейчас сказал? Про марку, — хмурюсь.
— Ты спросила, далеко ли застрял. — Данил стреляет в меня своими покрасневшими глазами. — Все знают, что чем круче джип, тем дальше пи**овать за трактором, — мрачно завершает он мысль, и я звонко смеюсь.
Всё ясно, крузак застрял, начальник уехал, а этому колхознику велел ее доставать, отмывать, гнать домой.
— Еще минут двадцать идти, — говорю, взглянув на часы.
— Покажешь, у кого можно трактор попросить? Верну сумку, — широко улыбается он.
Я перехожу дорогу и дальше иду рядом с ним.
— А домой докинешь? — Снова облизываю губы.
— Конечно, — отвечает спокойно, без угроз, тупых шуток или намеков.
Мне нравится этот его тон. Адекватный. Ну колхозник, ну и что. Может, он и правда человек хороший.
— Тогда покажу, — улыбаюсь.
Кулак был жестким мужиком, никто по нему особо не тоскует, но было в нем и много хорошего. По крайней мере, на хуторе и в станице он сохранял порядок, подчиненные не беспределили. Сейчас там кулацкие сыновья хозяйничают, но думаю, Данил еще нормальный.
— Дай попить? — протягиваю руку.
— Самому мало, — отвечает Данил.
Беру свои слова назад.
— Пожалуйста, — прошу я. — Ведь не со зла на тебя набросилась. Действительно не узнала. Представляешь, как страшно было. Хрупкая беззащитная девушка, да к тому же красивая. Мне нужно себя защищать.
— Ровно. Один. Глоток. — Данил протягивает бутылку.
Я ее хватаю, действительно делаю глоточек, а потом плюю внутрь.
— Всё, теперь вода моя! — заявляю победоносно. — Каждый выживает, как может. Извини.
Данил бросает на меня странный взгляд. Впервые в нем не сквозит злость и раздражение. Там что-то другое. Интерес? Становится не по себе, жутко хочется опустить глаза и натянуть шорты пониже.
— Ты правда думаешь, что меня это остановит? — приподнимает он брови.
Забирает бутылку и демонстративно допивает. До донышка! Обалдеть! Я в миг краснею и отворачиваюсь.
Дальше идем молча.
Я смотрю на дорогу перед собой, под ноги, на его ботинки. Он просто молчит, опять о чём-то своем размышляет.
Доходим до ближайшего поселения, я показываю, где можно договориться насчет трактора. Данил подзывает меня и дает деньги:
— Вон там вроде рынок. Купи воды и еды какой-нибудь. Побольше. А то щас сдохну.
Я моргаю, глядя на него.
— Не боишься, что сбегу с деньгами?
Он, не удостоив меня ответом, идет в сторону гаража. Понятия не имею, что мне делать. Можно сбежать, сесть на автобус и отправиться в станицу. Отсидеться где-нибудь и солгать маме, что отработала целый день. Заплатили. Вот как раз и пазик едет, рукой если махну — он остановится.
Кидаю напоследок взгляд на Данила.
Он руки в карманы засунул, объясняет трактористу, что от того нужно. Перед моими глазами мелькают картинки: солнце палит нещадно, крузак, как у папы, злые красные глаза, как у чёрта...
Данил ведь голодный. Вон как персики лопал, прямо накинулся. Вдруг это все его деньги и больше нет? А ему еще машину искать, вытаскивать, ехать до хутора.
Аа-а! Коря себя миллионом ругательств, я плетусь в сторону рынка. Своих ведь не бросаем — так всегда говорил папа. Потом, правда, взял нас и бросил.
Глава 6
В кабину трактора набились втроем. Тесновато, но едем.
Виктор Леонидович меня не узнал, курит сигарету, дымит противно. Духота! Я бейсболку на глаза натянула, в окно смотрю. Отчиму донесут — он башку мне открутит, по крайней мере попытается. Наш блюститель чистоты и порядка.
Работяга Данил между губ сигарету держит, правда, незажженную. Пялится на дорогу исподлобья. Мрачный, в образе самого главного парня на деревне. Гонора, конечно, у него выше крыши.
Как бы там ни было, рядом с ним почему-то не страшно. Я не могу это объяснить, на каком-то клеточном уровне чувствуется. Он мне отца напоминает. Нет, не внешне. Папа был двухметровым худым блондином. Данил тоже высокий, но не настолько. Он широкоплечий, крепкий, смуглый шатен. Но, как и папа, он тоже много хмурится, вечно всем недоволен. При этом я всегда знала: в глубине души папа добряк, который не обидит.
Невольно окунаюсь в воспоминания. Теплый весенний денек. Мне десять, Варе — двенадцать, уже подросток, не отрывающийся от телефона. Мы сидим в беседке у дома, отец стрижет газон.
— Пап, мы хотим в ресторан! — перекрикивает Варя шум газонокосилки.
— Сильно? — отзывается он, вытирая пот со лба.
— Терпение на исходе! —