Я вылез на плоскую часть крыши, сел рядом с риасом и прислушался к ночным звукам.
– Не шевели ушами, – одернул меня Альтерро. – Сиди спокойно, неподвижно и говори, что ты слышишь. Не старайся уловить звук, просто чувствуй его и пропускай через себя.
– Жужжание летающего дрона, – начал перечислять я. – Громкий спор на джомелском языке. Вдали за полосой заповедного леса пролетели два скоростных слейдера с двигателями старого шумного типа и один тихоходный новой модели.
– Нет. Это не те звуки, которыми должен наслаждаться юный герцог в ночной тишине. Рэй, тебе нужно снизить уровень тревожности. Ты фонишь нервным напряжением.
– Но я привык всегда быть начеку. От осторожности и готовности в любой момент спасаться бегством зависело мое выживание с раннего детства.
– А теперь привыкай к новому восприятию реальности. Учись замечать звуки, на которые прежде не обращал внимания. Закрой глаза, прижми уши к черепу и слушай дальше, а потом ближе. Чувствуешь, как тихо шумит океан?
– Да, – я прикрыл воспалившиеся от дыма глаза и представил темное ночное побережье, дикий заповедный пляж, куда не пускают неугомонных туристов. – Слышу, как низкие волны легонько бьются о камни. А еще я могу слышать, как стрекочут насекомые и щебечут лесные птицы, все они исполняют брачные песни.
Я открыл глаза.
– Птичье пение слушать приятнее, чем скрип дронов и посвист слейдеров. Или я неправ, Рэй? – Альтерро улыбнулся, стукнул меня кисточкой хвоста по спине и, опершись на руки, откинулся назад, прикрыв глаза.
Я последовал его примеру. Но птичьими трелями наслаждались мы недолго. Арендовавшие соседний особняк джомелы праздновали чей-то из их большой шумной компании день рождения. Приглашенные музыканты заиграли народную мелодию, и арендаторы с гостями праздника дружно пустились в пляс на площадке перед домом. Исполняя национальный танец под названием кантарелла, эти трехрогие существа высоко подскакивали на четырех нижних конечностях, стуча копытами едва ли не громче звука барабанов. Две верхних конечности у них тоже не оставались без дела, ими джомелы то выдавали бурные аплодисменты, то с размаху друг друга хлопали по жирным бокам или по некоторым считающимся у многих рас не вполне приличными частям тела. Мы с трудом могли видеть плясунов и музыкантов сквозь густой древесный заслон, но просто идеально слышали. При каждом натужном пыхтении джомелов, при каждом их завывающем вопле в нелепой попытке исполнить народную песню или грохоте копыт наши уши стремились свернуться в узенькие трубочки.
Терпение риаса быстро иссякло, да и съеденная днем кукора показалась бывшему властелину тропических лесов слишком мелкой и ничтожной добычей.
– Я отправляюсь на охоту, а ты сиди здесь бесшумно и без резких движений, иначе тебя заметят джомелы. Понял меня?
– Но тебя засечет система слежения.
Обрубок моего хвоста заныл от нехорошего предчувствия. Я понимал, настолько мой неожиданный наставник опасен, и не хотел пускать его на страшное преступление. По крайней мере, не желал, чтобы оно произошло в моем близком присутствии. Но как остановить риаса, нацелившегося поймать и сожрать кого-то из веселых празднующих?
– Нет, – возразил Альтерро, взглядом давая понять, что мне лучше не вставать у него на пути. – Я могу энергетически воздействовать на стационарные точки. Полеты наблюдающих дронов над частным сектором запретили после несчастного случая, когда один из них упал на голову карамбанскому королю. Дрон срезал винтом высокую корону из волос, которую правитель Карамбана растил полсотни лет. Нанес королю и всему его народу глубокое оскорбление. Свою случайную вину в инциденте потом долго замаливали делегаты объединенного правительства Эелькадо, чтобы не допустить начала войны.
Полосатый хищник снял с себя обувь и почти всю одежду, кроме коротких нижних штанов под цвет его лилово-серой темной кожи, и снова предупредительно взглянул на меня, грозно навострив уши.
– Сиди и жди меня. Ни звука, ни шороха. Ты под наблюдением, не забывай об этом. Попробуй испортить мне охоту, и сильно пожалеешь о своей дерзости. Ты все понял, воришка-трусишка?
– Сижу и жду, – я знал, что спорить с риасом действительно очень опасно.
Альтерро бесшумно соскользнул с крыши на дерево, спустился в кусты и почти незаметно пробрался к живой изгороди. Я не уловил взглядом, когда он перемахнул через высокий забор, за которым начинался заповедный лес.
Очень скоро джомелы закричали еще громче, но теперь не от радости, а от ужаса. Я и сам под влиянием инстинкта самосохранения и жалости к несчастным жертвам кровавой бойни с такой силой вцепился обеими руками в кровельный щиток, что едва не оторвал его от крыши. Джомелские копыта затопали по направлению к дому, несколько раз хлопнула дверь, а затем вернулась тишина, легонько нарушаемая лишь пением птиц и насекомых, далеким шумом океана. Спустя некоторое время показавшегося мне жутковатым затишья на крышу поднялся довольный Альтерро с перекинутым через плечо мешком из красной туристической пленки. Такая универсальная пленка могла быть использована как скатерть, подстилка или плед. Но риас нашел ей еще одно применение.
Сыто облизываясь, он опустил мешок на крышу и внимательно посмотрел на меня. Я молчал.
– Смотри и запоминай, воришка. Может, однажды пригодится, – риас пригнулся на полусогнутых руках и ногах, размашисто виляя хвостом. – На большинстве планет галактики прямохождение считается одним из главных признаков разумного существа. Как только их жители видят перед собой нечто хвостатое, быстро передвигающееся на четырех конечностях, их воображение рисует опасного дикого зверя. А если за малое время успеть показаться им в нескольких разных местах, то придумают целую стаю.
– Отличная идея, – похвалил я, чувствуя, как снижается градус тревожности.
Мне нужно научиться доверять полосатому наставнику и запомнить, если риас отлучился на охоту, это вовсе не означает, что он отправился кого-то убивать.
– Как видишь, эти глупые рогачи отдали мне без боя окорок гигантского грязнорыла, который собирались жарить над костром, и тебе я принес немало добычи, – Альтерро уселся поудобнее, подвернув хвост к ногам, и раскрыл мешок. – Выбирал самое ценное. Держи свою мечту за раковину, вот твой задымленный швонс.
Альтерро вынул из мешка большую жареную улитку и подал мне. Я брезгливо взял ее кончиками пальцев за край раковины, повертел, рассматривая и обнюхивая.
– Но это же обыкновенная эелькадская улитка. Точно такие, только чуть поменьше, здесь ползают в садах, – я удивился тому, что самое дорогое угощение на этой планете ничуть не лучше жареного жука монарха.