Александра понятия не имела, сколько часов прошло с ее похищения, день сейчас или ночь. Она не узнала этого, даже когда фургон остановился. Пленниц выпустили наружу, и они оказались в закрытом подземном паркинге. Там они не задержались, им всем завязали глаза, связали одной цепью и повели куда-то по гулким коридорам.
В следующий раз Александра увидела свет в мрачном сыром зале. У одной стены располагались ржавые трубы и душевые кабины. У другой — старые скамейки, давно нуждавшиеся в покраске. Здесь с пленницами работали уже совсем другие люди — смуглые, подвижные, то и дело переходившие с английского на испанский. Испанского она тогда не знала.
Пленных девушек заставили раздеться и вымыться. Некоторые сопротивлялись, Александра — нет. Она прекрасно видела, что все выходы из душевого зала перекрыты. Любое сопротивление станет данью гордости, но никак не здравому смыслу. А сейчас это наивно, нужно поберечь силы! Она убеждала себя, что у нее получится сбежать, нужно только чуть-чуть подождать — и быть к этому готовой.
Одеться им не позволили: когда они вышли из душа, оказалось, что вся их одежда исчезла. Их выстроили в ряд голыми, мокрыми, дрожащими. Многие девушки плакали, некоторые прикрывались руками, сжимались, как будто это что-то могло изменить. Александра, в отличие от них, понимала, что происходящее здесь — это не просто унижение или желание осмотреть их.
У них отнимали уверенность, делая их особенно уязвимыми. Одежда — это больше, чем способ прикрыть наготу. Это барьер между телом и окружающим миром. Это доказательство, что ты — человек, а не животное, и у тебя есть право на отсутствие стыда. Теперь же их превратили в запуганное стадо, и их страх переплетался, увеличиваясь до колоссальных размеров. В какой-то момент Александре показалось, что она дышит страхом, что он сырой и густой, как водная взвесь.
Она тоже не была спокойна — какое там! Но она старалась держать себя в руках. Она напоминала себе, что контроль важен, если она просто разрыдается тут, ее похитители победят. А так она им еще покажет!
Но как бы она ни храбрилась, на ее судьбу это не повлияло. Похитители были людьми опытными и грамотными. Александра видела, что они разглядывают тела с полнейшим равнодушием — как хозяйка на рынке выбирает мясо посвежее да поаппетитнее. К ним не относились ни как к живым существам, ни как к сексуальным объектам. Просто как к товару, который нужно продать подороже.
Она так и не поняла, по какому принципу их разделили, как оценили. Но это не было случайным: девушек долго изучали, прежде чем развести по четырем группам. Тех, кто задавал вопросы, били. Поэтому Александра не произнесла ни слова.
К ней вплотную подошла женщина из числа похитителей. Она сомневалась — и это было видно. Она смотрела на тело Александры и довольно кивала, потом переводила взгляд на синяк, уродовавший ее лицо, и хмурилась. Александра поняла, что в этот миг решается ее судьба, и сдержалась, не произнесла ни слова, не стала ни умолять, ни угрожать. Возможно, это и помогло ей. Ее направили в ту группу, где были самые молодые и красивые девушки, всего около десяти человек. Группы выводили из зала через разные двери.
Она надеялась, что теперь у нее будет шанс сбежать — или хотя бы отдохнуть. Как и все остальные, Александра не спала много часов, ее били, она замерзла, и ей по-прежнему не давали никакой одежды. Она не знала, сколько еще сможет это выносить.
Сначала ей показалось, что наступил долгожданный покой. Девушек провели на этаж; повыше и начали разделять, отправляя каждую из них в свою комнату. И это были не темницы — совсем наоборот. Комнатка, доставшаяся Александре, была тесной и лишенной окон, зато оформленной дорого, пусть и совершенно безвкусно. Ярко-красные обои на стенах, ковер того же цвета на полу, круглая кровать с кованным изголовьем и огромное зеркало на потолке. Пошло настолько, что в предназначении комнаты и сомневаться не приходится, но главное — чисто.
Александру затолкнули внутрь и заперли дверь. Она замерла в центре комнаты, испуганно осматриваясь по сторонам. Больше всего хотелось сорвать с кровати покрывало и прикрыть наготу, однако она пока не решалась ничего здесь трогать. Это не по-настоящему, с ней ничего не случится, она вот-вот проснется… Но где? Дома, в России? Пусть лучше так, пусть вся эта поездка окажется страшным сном! Она улетела за океан, чтобы поставить отца на место. Она и не думала, что дойдет до такого, никто на ее месте не предположил бы!..
Щелчок дверного замка заставил ее вздрогнуть и отскочить в сторону. Ей хотелось рвануть туда, на свободу, но Александра заставила себя сдержаться. Нужно сначала проверить, она уже чуть не погубила себя этим проклятым синяком… Да и потом, она была в куда худшей форме, чем когда все это началось. Пары алкоголя выветрились, но она устала, долгая поездка, необходимость постоянно стоять и холод отняли у нее больше сил, чем она предполагала. Александра была выносливой и тренированной, но она все равно оставалась молодой девушкой.
В комнату вошел всего один человек, и он отличался ото всех, кого Александра видела здесь раньше. Они, мужчины и женщины, были одеты в одинаковые серые костюмы, они были невозмутимы и безразличны ко всему. Этот был совсем другим, и она сразу поняла: он из хозяев. А может, единственный хозяин этого круга ада!
Ему было лет сорок пять — сорок семь, и выглядел он паршиво: одутловатый, рыхлый, словно слепленный из сырого теста. Он был чуть ниже Александры — но ведь и она была высокой! Кожа у мужчины была смуглой, влажно блестящей — то ли от пота, то ли от масел. Черные волосы зачесаны назад и смазаны таким количеством геля, что они казались пластиковыми. Маленькие темные глаза скользят по телу Александры, заставляя особенно остро ощутить собственную наготу.
— Тебя зовут Алиша, — заявил он.
Он говорил по-английски понятно и уверенно, но в его словах угадывался знакомый Александре испанский акцент. Мужчина был одет в черные брюки и белую рубашку, на шее ярко блестела толстая золотая цепь, на пальцах — кольца. Три, одно просто золотое, два с камнями — рубином и бриллиантом.
— Что? — нахмурилась она.
— В твоей сумке нашли документы на имя Александры. Мне не нравится это имя, оно слишком длинное и бездарное. Если клиентам захочется как-то звать тебя, ты должна называть имя Алиша. Но это будет редко, в основном им плевать, как тебя зовут.
Я не понимаю…
— Не придуривайся, — прервал ее