Великан сплюнул на землю и осклабился.

– Ну что же, ты сам напросился!

После этих слов громила сжал кулаки. Едва я успел пригнуться, как закованная в сталь перчатка пролетела всего в дюйме от моего лица. Послышался глухой звук.

– Ах ты фукин фын! – воскликнул стоявший позади меня офицер, хватаясь за разбитый нос. Сквозь его пальцы заструилась кровь.

Понимая, что без насилия здесь уже не обойтись, я не стал терять времени даром. Воспользовавшись секундным замешательством, развернул корпус и с силой двинул громилу чуть повыше колена, а затем нанес удар в челюсть. Удар оказался точным, и великан рухнул в дорожную пыль без сознания.

Похоже, этого оказалось достаточно, чтобы ни у кого больше не возникало ко мне никаких вопросов. Поверженного гвардейца оттащили прочь, а я занял его место.

Наконец на поляне появился король. Облаченный в расписанные золотом и эмалью доспехи, Владислав гордо восседал на белоснежном скакуне. Словно осознавая значимость момента, верный конь неторопливо нес своего хозяина по усыпанной лепестками роз мощеной дороге, давая возможность солдатам наглядеться на своего предводителя. Голову короля украшал царственный венец, из-под которого на плечи падали темные волосы, присущие всем представителям рода Ягеллонов. На еще совсем юном и благородном лице монарха играла лучезарная улыбка, а глаза горели предвкушением скорой битвы.

С теплотой и достоинством Владислав приветствовал крестоносцев. Затем он вместе со всей своей свитой проследовал в походный шатер Яноша Хуньяди, где состоялся военный совет.

На это заседание мне попасть не удалось, и я отправился к своим новобранцам, которых еще предстояло натаскать для будущих вылазок.

Время от времени меня замещал старый друг – Джакобо. Я познакомился с ним во время странствий по Италии. Он был единственным сыном обедневшего миланского дворянина, который погиб при весьма загадочных обстоятельствах. Растратив отцовские деньги, вспыльчивый юноша, который вдобавок успел отличиться в десятках дуэлей, под страхом смерти вынужден был бежать из родного города. После нескольких лет скитаний и мытарств Джакобо наконец избрал путь кондотьера, сколотил отряд головорезов и поступил на службу к Яношу Хуньяди. Несмотря на множество различий, мы быстро нашли с ним общий язык и стали хорошими друзьями. Я знал, что на Джакобо можно было положиться в любом деле, и потому охотно делился с ним всеми новостями, которые получал. Единственное, о чем ни я, ни он не любили говорить, так это о нашем прошлом.

Я отыскал итальянца на окраине лагеря, где он обычно занимался обучением новобранцев. Джакобо внимательно следил за своими учениками, которые отрабатывали очередной прием в парах. Заметив меня, он улыбнулся и, не останавливая занятия, быстрым шагом пересек площадку.

Ростом он был пониже меня, но гораздо шире в плечах. Его красивое загорелое чисто выбритое лицо обрамляла копна черных как смоль волос, которые волнами спадали ему на плечи.

– Как проходит обучение? – поинтересовался я, рассматривая еще не оперившихся юнцов, которые неуклюже сжимали рукояти своих spada schiavonesca20.

Джакобо покачал головой:

– Ты об этих девицах? – он небрежно махнул в сторону своих учеников. – Я постарался отобрать самых лучших, но и с ними предстоит еще много работы. Некоторые имеют боевой опыт, но для миссии, которую нам поручил Хуньяди, требуется особая подготовка. Мы сейчас не можем требовать от них большего.

– Для первых вылазок достаточно, чтобы они умели хорошо держаться в седле, кое-как орудовать мечом и луком, – сказал я. – Крупных столкновений пока не предвидится.

– Турки – великолепные наездники, – возразил Джакобо, скрестив руки на широкой груди. – Это у них в крови. Против османов гораздо лучше действует закованная в сталь пехота или тяжелая конница. То, что мы задумали, чистое самоубийство.

Джакобо, как и я, уже три года сражался в венгерском войске, и обмануть его было трудно. Он сразу понял, что задача, которую поручил нам Янош Хуньяди, едва ли оставляет нам шансы уцелеть.

– Мы простые солдаты, Джакобо, и не должны обсуждать приказы, – сказал я и, улыбнувшись, похлопал его по плечу. – К тому же ты добровольно вызвался помогать, так что вполне сознавал, на что мы идем.

– Да, после стольких лет я успел привязаться к тебе и не хотел бы видеть, как османы насадят твою безмозглую голову на копье, – усмехнулся Джакобо. – Надеюсь, все-таки нам это зачтется?

– В этом не сомневайся, – ответил я, а про себя подумал: «Либо на земле, либо на небесах».

* * *

На следующий день мы узнали, что турецкая армия двинулась из Пловдива нам навстречу. Вскоре, несомненно, ожидается крупное сражение. Тем не менее Янош Хуньяди пребывает в добром расположении духа, и, кажется, все идет по его заранее продуманному плану. У меня нет повода сомневаться, он уже не раз доказывал, что является гениальным стратегом. Однако на войне за ошибки своих командиров как правило расплачиваются обычные солдаты, а единственная плата здесь – это жизнь…