Вот такими были четыре Георга, один за другим просидевшие на английском престоле сто шестнадцать лет. За эти годы мир, смело можно сказать, изменился неузнаваемо, произошло много важных и грандиозных событий. Чуть ли не в полное ничтожество скатилась некогда могучая Испанская империя, потерявшая все свои американские колонии – как, кстати, и Англия. В обеих Америках возникло добрых два десятка новых независимых государств. Над Францией пронесся кровавый шторм революции, возникла, набрала силу и рухнула империя Наполеона. Великая Британия захватила французские колонии в Америке (а часть их досталась новорожденным Соединенным Штатам) – а чуть позже завоевала почти всю Индию, свою «жемчужину в короне», как ее потом стали называть. Одним словом, произошла масса без преувеличения исторических событий – вот только сами Георги не имели к этому ни малейшего отношения, ничем не управляли, ничем не руководили, все, как я уже говорил, происходило при них.
Ну а теперь можно, соблюдая хронологию, не забегая вперед и не отпрыгивая назад, рассказать о главных и не очень событиях восемнадцатого века, о роли в них Великой Британии, уже в этом столетии ставшей, употребляя современный термин, сверхдержавой.
И обязательно – о том интересном, заслужившем внимание, как веселом, так и печальном, как мирном, так и кровавом, как грустном, так и забавном, что происходило в восемнадцатом веке в самой Великой Британии.
«Черное дерево» и черные флаги
В восемнадцатом веке английская работорговля не просто продолжалась – вышла на новый виток. Можно сказать, на высокую орбиту.
До середины XVII в. масштабы работорговли, если только уместно такое слово, были достаточно скромные. Сначала первую скрипку играли португальцы. Потом голландцы захватили несколько их портов на западном побережье Африки и перехватили коммерцию. В игре участвовали и англичане с испанцами. Англичане-то и покончили с дилетантством, взявшись за дело вполне профессионально. До этого каждый капитан, возивший в Америку «черное дерево», был одиночкой, выправлявшим лицензию исключительно для себя. Англичане создали первое в мире акционерное общество по торговле рабами, а для вящего авторитета поручили его возглавить брату короля герцогу Йоркскому. Вот тут уже бизнес приобрел настоящий размах. За двадцать последующих лет англичане доставили в Америку 160 000 рабов – в год это выходило даже больше, чем привозили негров все остальные страны, вместе взятые. Но это были еще цветочки… Англичане упорно двигались к первому, призовому месту. Сначала они совершенно вытеснили из бизнеса испанцев, которых поначалу обещали взять в долю. Потом, когда после череды морских сражений разбили голландский флот, поступили так же и с голландцами. Конечно, португальские и голландские «индивидуальные предприниматели» еще плавали, но это был закат. С 1680 по 1700 год английская Королевская африканская компания вывезла из Западной Африки 140 000 рабов, а английские частные предприниматели – еще 160 000.
Историк Генри Кеймен в своем капитальном труде «Испания: дорога к империи» написал о работорговле примечательную фразу: «После 1650-х годов коммерцию поддерживали главным образом не испанцы, а другие европейцы».
Вы еще не угадали, кто такой Кеймен? Конечно же, англичанин, а они мастера на уклончивые обороты. «Как здоровье вашей жены, сэр? Боюсь, она умерла». Тот же принцип. Нетрудно догадаться, что под деликатным псевдонимом «другие европейцы» выступают англичане, и в первую очередь англичане.
После Утрехтского мира, завершившего очередную войну в Европе (неудачную для испанцев и успешную для англичан), англичане выторговали у испанцев монопольное право тридцать лет поставлять рабов как в свои колонии, так и испанцам с португальцами. При условии, что англичане будут привозить не менее 4800 рабов ежегодно. «Верхней планки» не было. Короли Англии и Испании должны были получать четверть прибыли.
И машина заработала на полную мощность. Сначала конкурентами Ливерпуля были Бристоль и Лондон. Но вскоре ливерпульцы отодвинули бристольцев на второе место, а Лондон вообще вывели из игры. Причина успеха проста: Бристоль и Лондон платили своим морякам довольно высокое жалованье, а управляющим факторами (центрами на африканском берегу, куда стекались купленные негры) – еще и процент с продаж. Ливерпульцы своим морякам, от капитана до последнего матроса, жалованье урезали чувствительно, а управляющих факториями лишили процента и посадили на твердую зарплату. Ну и сократили все прочие «накладные расходы», какие только могли сократить. Не в силах с ними соперничать, Бристоль отодвинулся на второй план, а Лондон вообще не смог в этих условиях с Ливерпулем хоть мало-мальски конкурировать.
Базировавшаяся в Ливерпуле Королевская африканская компания ввозила, так сказать, и «мирный» товар – слоновьи бивни, золотой песок, воск и древесные красители, находившие применение в самой Англии. Но главной статьей дохода были рабы. Схема несложная: рабов продавали в английских и испанских американских колониях, а там закупали всевозможные пряности и особенно неочищенный тростниковый сахар для английских заводов (сахар из свеклы тогда делать еще не умели, а сахара в Англии был большой дефицит).
Масштабы помаленьку росли. В 1730 г. к Ливерпулю были приписаны всего 15 невольничьих кораблей, в 1753-м – 53, в 1760-м – 74, в 1770-м – 96, в 1792-м – 132. И, понятно, в течение года каждый корабль совершал не один рейс.
Бизнес был насквозь респектабельный и считался вполне приличным для джентльмена занятием. Символы африканской торговли – бюсты негров и слонов – украшали ратушу Ливерпуля. «Снаряжение», необходимое для очередной поездки за «черным деревом», продавалось совершенно открыто – с точным перечнем всего, что необходимо для такого вояжа. Вот стандартное рекламное объявление.
«Одна железная плита и медь, 27 ящиков бутылок со спиртным, 83 пары кандалов, 11 хомутов, 22 наручника для длинной цепи, 4 длинные цепи для рабов, 54 обруча (на шею. – А.Б.), 2 длинные цепи».
Ну а поскольку негров уже не захватывали в результате лихих набегов, а «честно» покупали у чернокожих правителей и вождей, корабли везли и всевозможные товары (торговля была меновая). И опять-таки производство достигало огромных масштабов. В 1788 г. в одном только Манчестере в нем было занято примерно 180 000 человек. Не отставали и промышленные Бирмингем и Шеффилд.
О том, что вожди требовали в уплату, оставил воспоминания путешественник Джон Барбот: «Широкое полотно служит туземцам для украшения себя и внутреннего интерьера их захоронений. Из ткани они делают также лоскуты на тряпки. Ленты и шнурки используются для выжимки пальмового масла. По ночам они заворачиваются в старые простыни с головы до ног. Медные тазы служат для