Нестор и Жанна «переглянулись».
«Неожиданная просьба, – хмыкнула она. – Чего они от вас требуют?»
«Могу сбросить вам все материалы переговоров».
«Давайте попробуем, если мы сможем воспринять».
«А ты здесь с какого боку? – осведомился Нестор. – Ты же астроном и спасатель, а не чиновник».
«Моя семья – член Совета сохранения ареала цивилизации, – сказал Мыследар. – Очень ответственная обязанность».
«Ещё бы, представляю. Наш Совбез осуществляет примерно такие же функции. Но чтобы разговаривать с делегацией золотодырников на равных, нам надо знать ваши возможности по защите Отечества».
«Как ты сказал? Золото…»
«Голдхоул переводится с английского как золотая дыра. Кстати, откуда ты выкопал этот термин – голдхоул?»
«У тебя из памяти, по ассоциации с расположением расы. Система Голдхоула окружает экзотический объект недалеко от Косморода. Это дыра, только не чёрная, а бозонная. Её масса велика, однако она светится в отличие от чёрных дыр и видна как золотая сфера».
«Откуда вы знаете, как светится золото? – недоверчиво спросила Жанна. – И что такое золото вообще?»
«Ты пропустила его объяснение, – сказал Нестор. – Все эти термины – золото, чёрная дыра, бозоны, он взял из моей памяти. Дружище, нам понадобятся все сведения о возможностях защиты вашей системы и о мощи золотодырников».
«Получите всё, что мы имеем».
«Тогда разреши нам отбыть на короткое время. Мы подготовимся».
«Буду очень обязан!»
Нестор сосредоточился на возвращении, и спустя непродолжительную паузу с провалом сознания они с Жанной вернулись в свои тела.
Полежали, остужая горячую пульсацию мыслей и разогревая кровь в застывших членах.
– Ну, как тебе прогулочка? – поинтересовался Нестор, не ожидая ответа.
– Никак! – вдруг сердито, с изрядной долей сожаления, ответила Жанна. – Не хватало нам только чужую цивилизацию спасать. Кто тебя за язык дёргал предлагать помощь?
Нестор сел, обеспокоенно глянув на подругу.
– Ты… не хочешь?
– Не хочу.
Кровь бросилась ему в лицо, дыхание перехватило.
– Ты же не возражала… я подумал… и что я теперь ему скажу?
– Успокойся, рыцарь – Она тоже села, свесив ноги с кровати. – Не можешь ты жить спокойно, не ответив на несправедливость. Обещали – посмотрим, что там можно будет сделать.
У него вырвался выдох облегчения.
– Так и инфаркт получить можно!
– Ох, взяться бы за твоё воспитание!
– Вот и возьмись. – Он обнял Жанну, но она отстранилась.
– Поздно уже, давай-ка баиньки.
Тогда и он понял, что устал.
Через четверть часа оба уснули, обнявшись.
А в семь часов их разбудила тихая трель мобильника Нестора. В отличие от подруги он отказался от импланта связи и носил вижн.
Проснулись, сонно повернув головы к тумбочке.
– Дай мне, – сказала женщина.
– Звонят мне.
– Дай!
Он свалился с кровати, заставив её охнуть, сделал вид, что ушибся, подал телефон.
– Кажется, ребро сломал…
– Вызывай «скорую», – посоветовала Жанна, догадавшись, что он шутит, нацепила очки. – Пётр Данилович? Доброе утро… да, это я.
С минуту она оставалась неподвижной, выслушивая речь Хвощёва, потом сказала: – Хорошо, поняла, приеду, – и сняла очки.
– А твой визави, оказывается, непростая шишка.
– Какой визави?
– Полковник Каменев. Комиссия по контролю за выполнением указов президента создана при Генпрокуратуре, а Каменев – заместитель военного прокурора, занимался раньше связями с прокуратурой Прибалтики.
– Зачем я ему понадобился?
– Это вопрос второстепенный. Понятно, что он знает о нашем существовании и хочет заиметь в своей команде слипера. Но вот откуда он узнал о тебе – вопрос поважней.
– Он сказал – от Сивкова.
– Может быть, и так, уже не проверишь. А если нет, в наши ряды затесался ещё один «крот» европейского «Комитета 300». Мощно работают паразиты, легко находя предателей среди либерастов.
Нестор промолчал, вспоминая недавние сражения с российскими «борцами за права человека», завербованными западными спецслужбами. Возиться с их перевоспитанием не имело смысла, эти люди давно потеряли совесть и продали душу дьяволу за иудины гроши.
– Что собираешься делать?
– Хвощёв требует моего присутствия. Поеду в Москву. Епархия Каменева находится там. Хорошо бы и тебе поехать со мной.
– Ты же знаешь, что я не поеду.
– Там было бы легче охранять тебя.
– Нет!
– Ладно, паранорм несчастный, оставайся здесь, пока гром не грянет. Заметишь слежку или снова напросится на рандеву Каменев – дай мне знать.
– Надо решить, как помочь Мыследару.
– Корень квадратный! – всплеснула руками Жанна. – Забыла! Без меня к нему не суйся, одному тяжелее прыгать по мозгам инопланетян.
– Разве нам придётся прыгать?
– А как ты собираешься помогать плазмикам? Других вариантов нет, кроме как вселиться в голову парламентера голдхоулцев и выяснить их цели.
Жанна слезла с кровати и пошлёпала босыми ногами к ванной. Нестор последовал за ней.
– Может, сделаем это до твоего отъезда?
– Не спеши в Лепеши, в Сандырях ночуешь, как говаривала моя бабуля. В таких делах торопиться нельзя. Мы должны просчитать все варианты контакта, чтобы не наломать дров. Свяжемся с Мыследаром через два-три дня.
– Ты приедешь?
– Либо я, либо ты. – Жанна скрылась за дверью ванной комнаты.
Улыбаясь, Нестор поспешил на кухню готовить завтрак.
Глава 4
Федералы
Президент не согласился отправить в отставку советника по экономической безопасности, работающего, по данным Козодоева, на либеральное крыло оппозиции, и взбешённый Иван Егорович долго не мог прийти в себя, вернувшись из Кремля в головной офис на Лубянке. Ему нередко хотелось крикнуть главе государства: что вы делаете, гарант соблюдения Конституции?! Что вы творите, Анатолий Павлович, чёрт побери! Почему пригреваете истинных врагов России, опираясь на их лживые доклады и советы?! Но это был бы глас вопиющего в пустыне. Президент делал то, что, по его мнению, шло на пользу государству, без резких движений, был осторожен и терпелив, только терпение это, опиравшееся на либеральный путь «прогресса» и поощрение Запада, далеко не всегда шло на пользу народу страны. Политики по ту сторону границы и океана признавали только силу, поднимая вой по любому поводу и при любой попытке России жить по своим правилам, но не решались применить армию НАТО: страна встала с колен и начала возвращать былую мощь. Однако главе государства следовало бы действовать намного жёстче, тогда и уважения со стороны лидеров Запада было бы больше. Однако президент «буксовал», редко отвечая на хамские выпады идейных врагов, хотя мог бы ответить убедительнее.
В пятницу двадцать первого ноября Козодоев после встречи с президентом, в очередной раз отказавшимся уволить советников и зарвавшихся министров, и даже не пожелавшего обсудить идею национализации Сбербанка, позвонил Добрынину:
– Севастьяныч, нужно поговорить, подъедешь?
– Куда?
– Можно ко мне домой, можно в офис.
– На Лубянку не поеду. Я сейчас в области, но хотел вечером поужинать в столице с полковником.
– С кем?
– С главным «призраком».
– Редкая птица в наших краях. Что это вы вдруг решили рискнуть?
– Чем это мы рискуем? – усмехнулся Добрынин. – Мы у себя дома, а не в оккупированной радикалами-исламистами Европе.
– Пожалуй, я к вам присоединюсь. Где встречаетесь?
– В ресторанчике «Les Ole Петровка».
– Ни разу не был.
– Но сразу предупреждаю – Леонидович может отказаться, он не любит шума.
– Ты о чём?
– Ты ведь всегда ездишь в сопровождении телохранов, а это лишняя суета, привлекающая взгляды посторонних.
– Во-первых, не всегда, не перегибай. Приду один, тихо. Не настаивал бы, да больно тема важная. Президент мне тут наговорил всякого. А решать проблему, скорее всего, будут