– Я уничтожаю все данные о наших звонках.
– Иногда достаточно миллисекунды, чтобы кто-то что-то узнал, а я не хочу рисковать. Так что теперь ты сам по себе, а я сама по себе. По крайней мере, пока у нас есть общая проблема Роудхорна. Не мне тебя учить, как ее решать, Крейд.
– Не мне тебя учить, что не стоит называть меня по имени.
Она улыбается.
– Даже не собиралась. Давай договоримся так: мне потребуется помощь с камерами в резиденции. Не в ближайшее время, возможно, через пару недель. Нужно будет, чтобы произошел сбой.
– И как мне понять, что тебе это потребовалось, а главное – когда именно?
Солливер задумалась, разглядывая душевую кабину, плачущую потеками воды на уже прозрачных стенах.
– Я дам тебе знать. Не переживай. Главное, подготовь все и начинай заниматься проблемой Роудхорна.
Из динамика донесся смешок.
– Ты не мое руководство.
– Нет, твое руководство – он. И в наших общих интересах, чтобы это долго не продлилось.
Она нажала отбой, зная, что, когда заглянет в вызовы, последнего номера там уже не будет. Тем не менее сделала это сразу же: осторожность превыше всего. Доверять Крейду было не лучшим вариантом, но пока он ей нужен. Пока что – пока существует проблема Роудхорна и Хэдфенгер, а потом придется решить вопрос с Крейдом по-своему.
Потому что, как показывает практика, в таких делах партнерство не только опасно, оно способно разрушить все.
Правда, сейчас у нее проблема посерьезнее, потому что Лаура Хэдфенгер тоже способна все разрушить, и, чтобы этого не случилось, придется разрушить ее. Первенец Торна должен быть от нее, Солливер.
И он будет от нее.
Солливер улыбнулась своему отражению, расстегнула платье, позволяя ему скользнуть вниз, к ногам, и шагнула в душевую кабину.
Глава 5
Я давно не спала так хорошо. Говоря по правде, всякий раз, когда я собиралась поспать, ко мне то дракон прилетал, то убийцы наведывались, то Бен рогалики приносил – чтобы «скормить» дурочке Лауре вместе с ними очередную историю о том, как он хочет ей помочь. Сейчас я в пещере у дракона, откуда не так-то просто выбраться, но, возможно, именно потому, что сюда не так просто и забраться, я и выспалась.
Хорошенько потягиваюсь в темноте, задевая сладко сопящую Гринни, которая переползла ко мне в ноги, Верраж вскидывает морду, а я сажусь.
Чтобы увидеть картину, достойную запечатления, потому что на матрасе Верража, сладко посапывая… нет, вру, громко храпя, спит Торн. Первым порывом было потереть глаза и попытаться проснуться второй раз, но я уже немного научилась отличать реальность от вымысла (особенно созданного собой), поэтому сейчас только смотрю на него, и мои брови медленно ползут вверх.
– Ущипните меня, – прошу непонятно кого как раз в тот момент, когда Дракон номер один всхрапывает громче и… продолжает спать. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, я хватаю с тумбочки телефон, навожу на него камеру, приближаю. Ночной режим частично высветляет изображение, но тут скоро и так начнет светлеть (судя по времени), поэтому я тыкаю в кнопочку.
Клац!
От щелчка камеры просыпается Гринни, а Дракон номер один продолжает дрыхнуть! Он спит так, как будто не спал месяца два! Хотя я точно проверить не могу, потому что я ни разу не засыпала с ним, но выглядит это именно так. Раскинув руки, в своей элитной рубашке, элитных брюках и элитных ботинках.
Откладываю смартфон, осторожно выбираюсь из-под одеяла. Здесь достаточно тепло (то ли мы вчетвером насопели, то ли отопление хорошее, то ли и то и другое вместе). Как бы там ни было, босым ногам не холодно, когда я спускаю их на пол. В этот момент храп снова повышается, потом обрывается, и Торн поворачивается на бок. Спиной к нам.
– Очешуеть, – выдаю я известное, в общем-то, ругательство, и осторожно приближаюсь к нему.
Скажи мне кто-нибудь, что такое возможно, я бы покрутила у виска пальцем, но, видимо, мне суждено удивляться снова и снова – его многогранной драконьей натуре. Теперь многогранная драконья натура совсем не выглядит устрашающей. Волосы растрепаны, рубашка, застегнутая на все пуговицы, кроме одной, сбилась и смята, уголок даже торчит из брюк, открывая полоску кожи. Выбивается из всей этой картины только перчатка, которая под тонкой рубашкой просвечивает плотным покрытием до самого локтя.
Я помню, что под ней скрывается, но почему-то совершенно этого не боюсь.
Странное дело, я рядом с Торном – и я его не боюсь. Видимо, во мне сломалась боялка или что-то еще, но сейчас я осторожно опускаюсь на корточки, чтобы рассмотреть его лицо. Последнее, что мне удается рассмотреть – «выползшую» из-под перчатки чешуйку на коже, до лица я добраться не успеваю.
Потому что Торн резко открывает глаза, а я так же резко оказываюсь на матрасике, прямо под ним. От такого кульбита слегка перехватывает дух, и еще больше его перехватывает от близости ударившего в меня пламени. Такой взгляд я вижу у него впервые, чистый неразбавленный огонь, впрыснутый через него в мои вены, заставляющий мою кровь кипеть. Его выдох больше похож на рычание, а поцелуй – на укус, и я кусаюсь в ответ. С такой силой, что обжигает сначала пламенем, потом привкусом крови, и только после – осознанием того, что мы творим.
Мой халат задрался до неприличия, белья на мне нет, а между моих ног – его колено. Не считая того, что в мое бедро упирается совершенно прямое доказательство его половой принадлежности и кое-чего еще. Спасибо хоть, что под брюками.
– Ыррр, – выдыхаю я, пытаясь его оттолкнуть.
Звериный зрачок стягивается в человеческий как раз в тот момент, когда сбоку и сверху доносится:
– Торн, я пришла сказать, что тебя не могут найти. – Солливер демонстрирует каплю гарнитуры на ладони. – Но ты, судя по всему, занят.
Она швыряет гарнитуру на пол и выходит, дверь захлопывается.
А я чувствую себя как в анекдоте «Возвращается жена из командировки…»
И даже не на месте жены.
Впрочем, Солливер ему тоже не жена. Пока.
М-да.
Кажется, я порвала все шаблоны.
Все шаблоны хорошей девочки. Все шаблоны примерной дочери. Да в принципе все, если отставить хороших девочек и дочерей подальше, потому что ни первым, ни вторым я не являюсь, а именно все собственные.
– Сползите с меня, ферн Ландерстерг, – говорю я ледяным тоном.
Как раз в тот момент, когда он собирается подниматься. Точнее, и поднимается, протягивает мне руку, но я ее не принимаю. Мне вообще хочется провалиться – той части маленькой Лауры, которая ко всему этому не готова, но взрослая Лаура запахивает халат и поднимается сама.
После чего обходит его и направляется к кровати, на которой два наблюдателя снова во все глаза смотрят на нас. Меньше всего мне сейчас хочется услышать «Это больше не повторится», – сказанное тон в тон тому, что случилось в кабинете. Хотя, по-хорошему, это стоит сказать мне. Я даже открываю рот, чтобы