– Лаура! – Это уже Даргел.
Я перевожу взгляд на него, и больше он почему-то ничего не говорит. Не знаю, это магия торновского кабинета, или я окончательно приморозилась, но у меня действительно нет ни малейшего желания растягивать общение с Юргарном Хэдфенгером. Все, что мне нужно, – это правда.
Отец намек понимает, потому что отходит и садится во второе кресло, рядом с братом. Я смотрю на него.
– Когда мы с твоей матерью только поженились, у нас не всегда были удачные времена. Иногда получалось так, что денег хватало только на аренду квартиры и все самое необходимое, иногда…
– К делу, – комментирую я, и больше уже никто не удивляется.
– Самый нелегкий период начался в тот момент, когда Даргел был маленьким. Его нужно было отдавать в садик, чтобы мы оба могли работать, но у нас не было на это средств. Несколько раз мы приглашали няню, но ее услуги тоже нужно было оплачивать, а моя практика провисала по всем фронтам, поэтому твоя мать согласилась на клинические испытания экспериментального препарата. Это были закрытые исследования в центре, финансируемом правительством.
– Чьим? – уточняю я.
– Ферверна. Предположительно.
Ключевое слово – предположительно.
– Как бы там ни было, мы согласились, потому что иначе нам было только ехать в Рагран или оставаться без денег с маленьким ребенком на руках.
Я перевожу взгляд на Даргела: он на меня не смотрит. Сейчас брат настолько отстраненный, что кажется, его вообще здесь нет, но он слишком здесь, так же как и я. Слишком глубоко в себе, чтобы показывать что-то, кроме этой пустой маски, за которой может скрываться все, что угодно.
– Я позволил ей пойти на этот эксперимент, Лаура, но не было потом ни дня, чтобы я не… чтобы я не сожалел о том, что случилось.
Я не отвечаю, и отцу не остается ничего другого, кроме как продолжить:
– Сам исследовательский центр был огромный и очень современный. Возможно, именно поэтому я и согласился. Не знаю. Мне казалось, в таком центре работают передовые специалисты. Оррис записалась на этот проект, но она не знала, что уже беременна. Они, вероятно, узнали сразу, но нам ничего не сказали. Когда она узнала, было уже поздно – половина курса уже прошла. Мы были в шоке. И я, и она… мы… – Он развел руками. – Сам проект свернули через два месяца, но у Оррис начались осложнения. Она начала задыхаться, падала в обмороки, у нее было критическое понижение и повышение температуры при том, что, когда все это заканчивалось, анализы не показывали ничего необычного. Как будто что-то в ее крови появлялось и исчезало. Снова и снова. Раз за разом.
Мне сложно в это поверить. Мне настолько сложно в это поверить, что временами хочется его остановить и сказать, чтобы он не молол чушь – потому что это больше напоминает сюжет фантастического триллера. Тем не менее я сейчас представляю свою маму – свою маму, так светло улыбающуюся на фото, которой через все это пришлось пройти, и хочется кричать. Наорать на этого человека, который позволил своей жене пройти через клинические испытания непонятно чего, а потом… что – потом?
– Нам говорили, что нужны дополнительные обследования, но дополнительные обследования тоже ничего не дали. Рассказать о проекте, в котором Оррис принимала участие, мы не могли – потому что иначе потеряли бы все деньги, по условиям контракта мы не имели права разглашать информацию, а потом все прекратилось. Все прекратилось и было нормально до самого дня родов. До той минуты, пока нам не сказали, что ты ее… убиваешь. И тогда она ответила: спасайте мою дочь.
Я убрала руки со стола и сжала их на коленях. Иногда чувства – это не то, что поддается контролю, но, если я случайно отморожу что-нибудь отцу, с этим я смогу жить. А вот если зацепит Даргела – вряд ли.
– У Оррис началось сильное кровотечение, его удалось остановить, ее отправили на операцию, но из-под наркоза она так и не вышла. Какое-то время мы еще надеялись… я надеялся. А потом раздался звонок. Мне предложили забрать ее из городской клиники и перевести в частную, где содержать ее будут за счет исследовательской компании. Сказали, что для всех ей придется умереть, но что они сделают все, чтобы она пришла в себя.
– И ты согласился. – Голос Даргела прозвучал так, что даже я вздрогнула.
– Я согласился, потому что выбора не было! Никто не мог ей помочь, не зная, что с ней случилось…
– И тебя не смутила фраза «Она должна умереть»?! – Даргел почти рычал. Сейчас я бы ни одному дракону не пожелала рядом с ним оказаться, потому что у моего обычно спокойного, выдержанного брата сверкали глаза, а еще я чувствовала исходящую от него ярость. Я ее настолько чувствовала, что у меня кожа покрылась мурашками и меня саму затрясло.
– Хватит. – Мой голос звучит на удивление спокойно. – Дар, мы с тобой здесь, чтобы узнать, что произошло с мамой, а не бросаться друг на друга.
– Как ты можешь быть такой спокойной, Лал?! – Брат резко подается вперед. – Как?! Тебе что, наплевать?!
«Могу, – хотела ответить я, – потому что от этого зависит моя жизнь, жизнь моего ребенка, ваши и всех, кто находится в резиденции».
Разумеется, ничего такого я сказать не могла, а если бы и могла, все равно не сказала бы. Потому что меня оглушило воспоминаниями-словами Ардена. О том, что, когда мать Торна была беременна, ей приходилось пользоваться подавляющими пламя пластинками. О том, что его сила перебивала ее. И о том, что Торн с младенчества был безумно силен.
Настолько, что… он не может чувствовать.
Просто не может себе это позволить.
– Лал, – повторил Даргел, на этот раз поднимаясь с кресла, – да что с тобой там случилось?! В этом Рагране?
– Где моя мать сейчас? – Я перевела взгляд на отца.
– Не знаю. Лаура, я не знаю. Они забрали ее и спустя время исчезли. Я долгие годы о ней ничего не слышал. Признаюсь, когда я встретил Ингрид, я и впрямь считал, что Оррис мертва. Но я не мог пойти в полицию, Лаура, понимаешь? Не мог. И я не лгал тебе, потому что думал, что…
– Это какой-то бред! – Даргел снова его перебил. – Отец, ты вообще себя слышишь?! Ты понимаешь, что ты несешь?!
– Понимаю. – Отец также резко поднялся. – Пойми и ты: у нас был ты, Даргел. И нам нужно было тебя кормить. Одевать. Нужно было тебя отдать в школу, и не в какую-нибудь, где ты превратился бы в уличного хулигана уже на второй год, а в нормальную, в достойном районе с достойными людьми.
– Ты всегда был зациклен на деньгах. – Даргел шагнул к нему. – Я думал, одна Ингрид помешана на роскоши и статусе, но нет, ты тоже. Только мне в голову прийти не могло, что ты на передовую