Я от него так устала. От этого взгляда.

От его обладателя. От того, что он все портит – все, к чему прикасается. По крайней мере, в моей жизни так точно. Он умудрился изгадить самое светлое, что было в моей в жизни, – первые месяцы осознания того, что я стану матерью. Первый раз, когда я увидела Льдинку комочком плоти, пожалуй, не успел, но только потому, что его не было рядом. И после всего этого он опять приходит ко мне в палату и сверкает тут своими ледяными глазами.

Внутри поднимается такая злость, что впору звонить Танни Ладэ-Гранхарсен и интересоваться, не занят ли ее сын.

– У меня что-то с ощущением времени или уже прошел час? – спрашиваю я.

Получается очень колко.

– В этот час не входили разговоры с ним.

– О. – Я приподнимаю брови. – А может, перечислишь, что в него входило, Торн Ландерстерг? Два раза сходить в туалет, четыре посмотреть в окно, дышать строго в установленном порядке и соблюдать сердцебиение согласно мировым нормативам?

Хорошо, что тут Бен, потому что иначе я бы уже чем-нибудь в него запустила. Капельницей, например, вернее, штативом под капельницу. А может быть, и чем-то еще. Ладони начинает привычно покалывать, поэтому я сжимаю и разжимаю пальцы.

– Выйди, – коротко командует он.

Разумеется, это относится к Бену, в глазах которого тут же вспыхивает знакомое пламя.

– Я, как бы это поточнее выразиться, Ландерстерг, вне пределов твоей юрисдикции.

– Это определенно плюс, ферн Эстфардхар. В любом случае я могу всегда запросить вас в качестве важного свидетеля – или правильнее будет сказать опасного подозреваемого? Который нарочно подвергал жизнь моего первенца опасности. Вряд ли вам понравится то, что за этим последует.

– А говорил, не пустишь меня в Ферверн. – Бен усмехается и делает шаг вперед.

Хрусть!

Ну что я могу сказать… я в него все-таки кое-чем запустила. Точнее, не в него, а между ними, и теперь смотрела на ледяной островок, с шипением расползающийся на полу. Над моими пальцами клубился ледяной дымок и оба, как по команде, уставились на меня.

Ну, по крайней мере перестали мериться хвостами, и то ладно.

– Бен, оставь нас, пожалуйста, – попросила я. – Прошу тебя, потому что в случае ферна Ландерстерга моя просьба обречена.

– Я принесу Гринни, – говорит он. – Она здесь. Двумя этажами ниже.

Проходит мимо Торна, и, когда дверь за ним закрывается, его ледяное единовластие шагает ко мне.

– Сегодня ты первый и последний раз возражала мне в присутствии кого бы то ни было, Лаура.

– Правда? – интересуюсь я, падая в ледяное небо этих глаз. – А что еще я сегодня делала в последний раз? И… ой, погоди, разве это было в первый?

Он прищуривается, а я продолжаю:

– Давай сразу рассадим всех драконов по вершинам. Я возвращаюсь с тобой по своей воле, но ты больше не станешь диктовать мне условия. Мне нужно, чтобы ты понимал, что я еду с тобой исключительно ради моей девочки. Ради ее безопасности, ради того чтобы она родилась здоровой. Но это не значит, что я стану общаться с тобой или каким-то образом тебе подчиняться. Свою власть надо мной ты потерял в тот день, когда отказался меня слушать и со мной говорить.

– Все сказала? – по-прежнему холодно уточнил он.

– Пока – все.

– Хорошо. Потому что я забираю тебя исключительно ради безопасности своего первенца, Лаура. У меня нет ни малейшего желания управлять твоей жизнью или мешать тебе портить ее еще больше, как ты любишь это делать. Все, что мне от тебя нужно, – чтобы ты родила. Здорового. Сильного. Ребенка.

– Рожу, – спокойно ответила я. – Можешь не сомневаться.

– Замечательно.

– Но твоим он не будет. Точнее, твоей. Попытаешься отнять ее у меня, Торн Ландерстерг, очень сильно об этом пожалеешь. Я уже доказала, что не остановлюсь ни перед чем. И, если мне потребуется защищаться, я сделаю все. Все, чтобы моя дочь осталась со мной.

– И как ты собираешься ее воспитывать? – Торн посмотрел на меня сверху вниз, привычно, но это больше не работало. То ли я подросла, то ли перестала воспринимать его как… как кого?

– Ты сам сказал: я неведома зверушка. Так что сил воспитать сильного иртханенка у меня хватит, мне нужно найти хорошего наставника, не так ли? Кстати, надеюсь ты им меня обеспечишь. А еще достойным уровнем безопасности, которая у тебя хромает на обе лапы, и своевременной информацией, которая будет касаться меня и моей семьи. На таких условиях я согласна вернуться в Ферверн по своей воле. В противном случае у меня есть еще полчаса, чтобы записать видеообращение о том, как Главный Дракон Ферверна заботится о своем первенце.

– Угроз я выслушал на целую жизнь вперед.

– Это не угрозы, а условия нашего взаимовыгодного сотрудничества. Пункты договора, если пожелаешь, в любом договоре есть санкции.

– Справедливо. В таком случае вот мои: ты будешь выполнять все предписания моих медиков и моей службы безопасности. Показывать свой характер будешь исключительно при личных беседах – не переживай, их будет не так много. В случае нарушения первых пунктов я действительно изолирую тебя в исследовательском центре и попрошу свою пресс-службу рассказать о том, почему я это сделал. В случае нарушения последнего я надену на тебя таэрран.

– Ферверн всегда был противником таэрран, – хмыкнула я.

– Историю ты знаешь хорошо, я в курсе. Но перемены неизбежны, Лаура Фил. Искренне надеюсь, что мы друг друга поняли, и… – Он бросил взгляд на часы на запястье. – У тебя осталось двадцать семь минут и тридцать одна секунда, чтобы собраться. Эстфардхара к тебе больше не пустят, так что ты совершила ошибку, когда с ним не попрощалась.

Я прикрыла глаза, чтобы не сказать лишнего.

– Ты не посадишь меня в тюрьму. И не станешь выбирать,