— Я понимаю вас.
— Ее отношения с Фредом тоже были скрыты от постороннего взгляда. Я уверена, что от вашего внимания не ускользнуло отсутствие его фотографий или каких-то других напоминающих о нем предметов в нашем доме. Они, несомненно, дарили друг другу фотографии, мелкие подарки, сувениры. Но она никогда никому об этом не рассказывала. Например, в прошлом году, сразу после дня ее рождения, в феврале месяце, я заметила на мизинце ее правой руки золотое колечко, представлявшее собой узенькую полоску с цветочным орнаментом. Она так и не сказала, хотя я и не спрашивала, откуда у нее это кольцо. Но я уверена, что это кольцо было подарком Фреда ко дню рождения.
— А Фред был решительным парнем? Повернувшись ко мне лицом, она подняла свои черные, печальные глаза.
— Фред — очень сильный и, я бы даже сказала, какой-то одержимый человек. Но нерешительным человеком его вряд ли можно назвать. По сути дела, у меня нет к нему никаких претензий. Просто меня беспокоило, что их отношения зашли слишком далеко… — Посмотрев в сторону и стараясь подобрать нужное слово, она пояснила: — Какая-то безумная привязанность друг к другу. Знаете, о чем я подумала? Они были как наркотик друг для друга. — Закрыв глаза и прислонившись к оконному стеклу, она продолжала: — Господи, и зачем мы только купили ей этот проклятый джип?
Я ничего не ответила.
— У Фреда ведь не было машины, и вряд ли тогда бы она поехала… — Миссис Харви говорила потухшим голосом.
— Да, тогда бы ей не пришлось выбирать, — сказала я, — и она поехала бы с вами на пляж.
— И этого бы никогда не случилось!
Неожиданно миссис Харви шагнула от двери, направляясь в коридор, потому что ей невыносимо было больше находиться в спальне своей дочери. Понимая это, я последовала за ней по ступенькам вниз, шагая прямо к входной двери. Прощаясь с ней, я обратила внимание на ее заплаканные глаза, которые она поспешила отвести.
— Я очень сожалею о случившемся. — Сколько еще раз в жизни мне придется повторить эту фразу? — Спустившись вниз, я тихонько закрыла за собой входную дверь. Сидя в автомобиле, по дороге домой, я думала о том, что если мне когда-нибудь придется встретиться с Пэт Харви, то я уже ни за что не смогу выступить перед ней в качестве главного врача-эксперта.
Глава 3
Прошла неделя с тех пор, как я снова услышала о деле, связанном с исчезновением Харви и Чини, расследование которого, насколько мне было известно, не дало никаких результатов. В понедельник, когда я без передышки занималась вскрытиями в морге, позвонил Бентон Уэсли. Без всяких отлагательств он хотел поговорить с Марино и со мной, поэтому пригласил нас вместе пообедать.
— Наверное, Пэт Харви действует ему на нервы, — сказал Марино, когда мы вечером ехали с ним в машине. У самого дома Уэсли тяжелые капли дождя глухими ударами забарабанили по ветровому стеклу. — Лично мне абсолютно все равно, к кому она обратится за помощью: к хироманту, к Билли Грэхему или этому онанисту Истеру Банни.
— Хильда Озимек вовсе не хиромантка, — ответила я.
— Половина домов этих хиромантов, на чьих вывесках нарисована рука, просто служили прикрытием для проституток.
— Мне об этом хорошо известно, — сказала я усталым голосом.
Он открыл пепельницу, чтобы бросить туда окурок, в очередной раз доказывая, насколько отвратительна привычка курить. «Если он запихнет туда еще один бычок, то его имя можно будет занести в „Книгу рекордов Гиннеса“ по количеству выкуренных сигарет», — подумала я.
— Я гляжу, ты уже слышала о Хильде Озимек, — продолжал Уэсли.
— Я не знаю о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она живет в Каролине.
— В Южной Каролине.
— Она что, сейчас находится в доме миссис Харви?
— Теперь уже нет, — ответил Марино, отключая дворники при виде пробивавшегося сквозь тучи солнца. — Хоть бы эта проклятая погода наладилась. Вчера Хильда вернулась к себе обратно в Южную Каролину. Представь себе, ее доставили в Ричмонд и отвезли обратно в личном самолете Пэт Харви.
— Скажи, пожалуйста, откуда ты все это знаешь? Признаться, я бы меньше удивилась известию о том, что Пэт Харви попала в психиатрическую клинику, чем тому, что она могла кому-либо сообщить о происходящем за стенами ее дома.
— Вопрос интересный. Я лишь повторяю тебе сказанное Бентоном. Очевидно, Хильда обнаружила своим всевидящим оком то, что очень расстроило миссис Харви.
— Что именно она нашла?
— А черт ее знает. Бентон не стал посвящать меня в подробности.
Я больше не задавала никаких вопросов, поскольку меня раздражала эта странная манера разговаривать намеками. Когда-то мы прекрасно работали вместе, питая друг к другу уважение и дружеские чувства. А сейчас Уэсли был таким чужим, что иногда мне казалось, он ведет себя так со мной из-за Марка. Когда Марк, получив назначение на хорошую должность в штате Колорадо, ушел от нас, Уэсли тоже покинул Квантико, где он с удовольствием работал в должности начальника одного из подразделений Национальной правовой академии при ФБР. Потеряв в лице Марка коллегу по работе и друга, он, очевидно, считал меня виновником происшедшего, полагая, что дружба между мужчинами и собратьями по нелегкому труду гораздо крепче, чем брачная связь или узы, соединяющие два любящих сердца.
Через полчаса Марино свернул на шоссе, и вскоре, когда я уже потеряла всякую ориентацию после многочисленных поворотов машины влево и вправо, он наконец поехал по загородному шоссе, все больше удаляясь от города. Хотя я и раньше много раз встречалась с Уэсли, эти встречи всегда происходили в моем или его рабочем кабинете. Он никогда не приглашал меня в Вирджинию, где среди живописных фермерских полей и лесов, раскинувшихся за белой изгородью пастбищами, видневшимися вдалеке от дороги конюшнями, находился его дом. Свернув в тоннель, мы стали проезжать мимо длинных подъездных дорог, ведущих к плодородным участкам земли с выстроенными на них огромными современными домами и припаркованными к двум трехместным гаражам европейскими седанами.
— Я и не подозревала о том, что жилые кварталы Вашингтона находятся так близко к Ричмонду, — сказала я.
— Что? А может быть, ты, прожив здесь более четырех лет, никогда не слышала о войне Севера с Югом?
— Я родилась в Майами, поэтому не очень интересовалась историей Гражданской войны, ; — ответила я.
— Да уж конечно, особенно если учесть, что Майами находится у черта на куличках. Многие места, даже если их официально принятым языком является английский и их жители участвуют в выборах, вовсе не принадлежат Соединенным Штатам.
Марино уже не в первый раз старался упрекнуть меня в том, что я не была уроженкой Соединенных Штатов.
Сбавив скорость при подъезде к засыпанной гравием дороге, он сказал:
— Ничего себе хатка! Видно, фонды федерации побогаче городских будут.
Возведенный на