– Ой, не к добру все это, сынок. Я накануне сон плохой видела. Ой, не к добру.
– Мама! Прекрати про свои сны! – не выдержав, одернул ее Артем, но тут же смягчил тон: – Мамуля, не волнуйся. Все будет хорошо, сейчас разберемся. Жди на телефоне, – он уже набирал – параллельно – телефон дежурного по городу.
– Дежурный, полковник Малахов, слушаю вас.
– Товарищ полковник, добрый ве… в смысле, доброе утро! Вас беспокоит Павлов Артем Андреевич, адвокат.
– Здравия желаю. Чем можем помочь в столь ранний час?
Полковник явно был настроен доброжелательно, и Артем не стал терять времени.
– Понимаете, странная ситуация… Личная. Мой отец, Андрей Андреевич Павлов, сегодня, то есть уже вчера, не вернулся домой.
– Хм. Понятно. А откуда?
– Он должен был приехать с работы. Работает в районе проспекта Мира. На «Рижской». Проживает за городом…
– Может, тогда лучше с областным ГУВД переговорить? – неуверенно предложил дежурный, но адвокат тут же перебил:
– Нет-нет! В том-то и дело, что за городом, но в Москве. Это поселок с московской юрисдикцией. Городского подчинения. Понимаете?
– Угу, – грустно ответил полковник, потерявший надежду спихнуть это явно обещающее быть проблемным исчезновение отца известного юриста. – Давайте приметы.
– Тридцать второго года рождения, но выглядит лет на десять моложе. Седой, рост сто семьдесят пять. На правой щеке, ближе к носу, родимое пятно размером и формой с сушеную горошину. На подбородке в самом низу косой шрам длиной два сантиметра. Так, еще. На левом ухе возле слухового отверстия небольшой вырост, примерно на пять миллиметров. Это остатки от операции в детстве по удалению так называемой серьги. Что еще?
– Да уже достаточно, господин адвокат, – остановил Павлова полковник, – кажется, уже нашли вашего отца… – Он сделал паузу, вздохнул и неуверенно добавил: – Вы только не волнуйтесь; возможно, здесь ошибка, но человек с похожими приметами ночью доставлен в третий городской морг.
Ступенька
Все произошло быстро и совершенно неожиданно. Едва Андрей Андреевич передал хулигана пассажирам, протиснулся вперед и занес ногу, чтобы шагнуть следом, лысый вдруг освободился от объятий «конвоя» и резко махнул свободной левой рукой. Стальной кулак, затянутый в кожаную перчатку, впечатался в висок старика.
От резкого, неожиданного и очень сильного удара Андрея Андреевича развернуло, он потерял равновесие, уронил изъятый нож и, беспомощно ловя руками потерянный баланс, полетел навзничь вниз с подножки электропоезда.
– Да что ж ты! – только и успел возмущенно крикнуть он.
ХХРРРЯПС!!! – с жутким хрустом Андрей Андреевич ткнулся головой в обледенелую землю, – последний вагон остановился в том месте, где короткая платформа уже закончилась.
– Готов, Захар. Ноги!
Лысого тянули в сторону четыре руки его подельников, которые все это время ожидали в тамбуре и так неожиданно подключились в самый последний момент. Но Захар не спешил, а завороженно смотрел на открытые глаза старика.
«Зачем? – ясно читалось в застывшем удивленном и негодующем взгляде лежащего пассажира. – Ради чего?..»
– Захар! Захар!!! Валим отсюда. Ты чего залип? Ноги!! Менты! Вон идут вдоль перрона! – Его с силой поволокли от лежащего на земле Павлова.
Лысый, оттолкнув дружков, высвободил руку, отшвырнул ремень в сторону и наклонился к земле. Подобрал нож. Аккуратно сложил его и сунул в карман. Развернулся и пошел в темноту. А перед глазами Андрея Андреевича вдруг пронеслась вся его жизнь: детский концлагерь, холодная и голодная, но счастливая послевоенная Москва, учеба по четырнадцать часов каждый день, МИД и годы тяжкой кропотливой работы, ревниво отбирающей тебя даже у собственной семьи. Он увидел и заново пережил каждый миг бытия – до самого последнего, на выходе из ночной электрички. А главное, он откуда-то знал, что умер.
«И что дальше?»
Многие годы безверия не позволяли Андрею Андреевичу ни бояться ада, ни рассчитывать на райские кущи. Но какое-то новое чувство уже подсказывало ему, что все только начинается.
Опознание
Профессия накладывает свои требования на каждого специалиста: хирург должен оперировать тяжелобольного человека, спасатель – доставать застрявшего в вентиляционной шахте сорванца, а адвокат – участвовать вместе со своим подзащитным в опознании. И все эти люди почти «на автомате» и достаточно качественно исполняют свою функцию – до тех пор, пока эта ситуация не касается их лично. Артем, десятки раз проходивший через процедуру опознания и инструктировавший своих клиентов, как себя вести и на что обращать внимание, сегодня совершенно растерялся. Он быстро приехал в указанный дежурным по ГУВД морг, а теперь в ужасе и полном замешательстве стоял перед телом отца. В том, что на вывезенной каталке лежал именно А. А. Павлов, не было никаких сомнений. Сомнения были в том, что все происходящее не кошмарный сон, а жестокая явь.
– М-м-м…
Врач-патологоанатом уже минут десять переминался с ноги на ногу, не смея потревожить молчащего адвоката. Он погрозил кулаком двум медсестрам, которые выглядывали из-за двери, перешептываясь и указывая на Павлова. Девчонки давно привыкли к постоянному соседству со смертью и не замечали ее, а вот заехавшая знаменитость – это было целое событие. Врач кашлянул:
– Э-э, Артемий Андреевич, с вами все в порядке?
– Что? Да, в общем. – Павлов потер виски и сам накрыл лицо отца белой простыней. Андрей Андреевич лежал спокойно, и казалось, ненадолго заснул. Умиротворенный седовласый старик с точеным профилем. Смущал только небольшой кровоподтек на правом виске.
– Прости, папа! Как это произошло? – Артем повернулся к врачу.
Тот покачал головой:
– Сразу сказать сложно. Но, по всей видимости, падение. Неудачно шагнул с подножки электрички.
– Вы уверены?
– Ну, практически. Следов борьбы не видно. Падение с высоты собственного тела. Мы, конечно, еще не все исследования провели. Но, как говорится, расстрелянный вряд ли был отравлен. Хотя… – врач почесал переносицу, – всякое бывает.
– В любом случае я попрошу вас еще раз тщательно все проверить, – посмотрел ему в глаза Артем, а затем развернулся и вышел.
Ремонт
Родной подъезд встретил пережившего и морг, и разговор с мамой смертельно уставшего Артема Павлова грохотом, руганью и режуще нервной атмосферой. Даже его тихая, интеллигентная соседка, вдова архитектора Штольца, пожилая дама и скульптор по профессии, словно заразилась всеобщим психозом.
– Где же это видано, чтобы под зиму батареи менять?! Вы совсем ополоумели, что ли?! – кричала Варвара Серафимовна Штольц, пытаясь не пропустить двух мрачных работяг, тащивших трубу и сварочный аппарат в подъезд дома.
– Уйди, тетка! Зашибем! – угрожающе проворчал один, направляя на воинственную даму ствол ржавой трубы, а второй замахнулся автогеном:
– У-у-у! За-ра-за!
Но опустить руку с инструментом он не смог. Артем, словно стальными тисками, сжал руку. Сварщик охнул и осел прямо на землю.
– Ой! За-ра-за какая! Больно же.
– Вы аккуратнее размахивайте этим железом.
Сварщик поднял взбешенный взгляд и поперхнулся. Не менее яростные глаза молодого мужчины спортивного телосложения не обещали ничего хорошего. Варвара Серафимовна благодарно склонилась в реверансе:
– О! Мерси, месье Павлов! Большое спасибо!
Павлов через силу улыбнулся.
– Не стоит благодарности, Варвара Серафимовна. А что, собственно говоря, происходит