Геннадий Яковлевич раскрыл папку и мельком просмотрел протокол обыска. Его тонкие губы раздвинулись в непроизвольной улыбке. Улыбка была неприятная, скорее похожая на ухмылку, такое выражение появляется у человека, которому доставляет удовольствие видеть страдания других.
Он накинул китель и, захватив папку с документами, направился в сто седьмой кабинет, где обычно проводились допросы задержанных.
Вид у Соловьева был еще хуже, чем при посадке в полицейский автобус. Бледный, со взъерошенными волосами и трясущимися руками, он напоминал параноика.
– Да уж, Аркадий… – Дрозд заглянул в документы, – Алексеевич. Вид у вас неважнецкий. А дела и того хуже, буду с вами предельно откровенен.
– Я… Пожалуйста, мне нужны лекарства… – задыхаясь, проговорил банкир. Он принялся судорожно расстегивать пуговицы на рубашке, но движения его были неловки, и он, отчаявшись, попросту рванул и без того разорванный воротник. Пуговицы россыпью полетели на пол.
– Вам плохо? – с деланым участием спросил Дрозд.
– Я диабетик… Мне нужен инсулин…
– Сейчас мы с вами немного побеседуем, а потом я к вам приглашу врача. А вы напишете, какие лекарства и в каком количестве вам нужны. Я передам эту информацию вашей супруге.
– Мне нужен… адвокат, – сглотнул Аркадий Алексеевич, словно у него в горле был комок.
При слове «адвокат» Дрозд поморщился, как будто испытывал сильнейшую зубную боль.
– Полно вам, Аркадий Алексеевич. У нас сейчас с вами простая беседа, приватная, скажем так.
– Что вам нужно?! Я совершенно… совершенно ничего не понимаю! – выкрикнул Соловьев.
– Пожалуйста, – следователь будто ждал этой эмоциональной фразы. – Начнем по порядку?
Он открыл папку, которую принес ему Коренко, и принялся зачитывать вслух причины задержания Соловьева. По мере того как Дрозд читал, и без того бледное лицо Аркадия Алексеевича стало белее простыни.
– Это… клевета! И вы за это ответите!
– Разумеется, – холодно сказал Дрозд. – Я только хотел вам напомнить про одну очень полезную для вас вещь.
– Ка… какую? – прошептал Соловьев, уже потерявший способность что-либо соображать.
– Чистосердечное признание.
– Нет. Нет, нет и нет. Я хочу адвоката, – уперся Аркадий Алексеевич.
– Ладно. Начнем с конца. Откуда у вас пистолет? – спросил Дрозд.
– Я никогда… у меня… это вы мне его подбросили! – вдруг завизжал Соловьев, уже не в силах себя сдерживать.
– Странно. Понятые были рядом, и они наверняка бы заметили, если бы кто-то из оперативников что-то вам подбросил в ваш, замечу, Аркадий Алексеевич, сейф.
Дрозд откинулся на спинку стула, собираясь сказать что-то еще, но в этот момент зазвонил его мобильный телефон.
– Да.
– Геннадий Яковлевич, там на КПП адвокат пришел, – раздался в трубке голос дежурного. – Мы удостоверение проверили, это Павлов.
Следователь бросил короткий взгляд на съежившегося Соловьева.
– Не пускать. У него и ордера-то нет.
– В том-то и дело, что ордер есть, Геннадий Яковлевич. Так что делать?
Дрозд нахмурился. Тогда все сложнее. Когда он все успел? Жаль, но придется его пустить, иначе этот въедливый защитник устроит такую бучу, что никому мало не покажется. Ну да ладно.
– Хорошо, проведите его в сто седьмой, мы тут как раз с задержанным беседуем, – произнес он.
– Есть, – отрапортовал дежурный.
Менее чем через пять минут Павлов был в кабинете. Дрозд сухо поздоровался с ним и внимательно, чуть ли не сквозь лупу изучил представленный ордер на защиту Соловьева.
– Да, все верно, – наконец сказал он, засовывая ордер себе в папку. – Вы желаете присутствовать на допросе, господин адвокат?
– Я и мой клиент желаем остаться наедине, – мягко сказал Артем. – Согласно статье девяносто второй Уголовно-процессуального кодекса до начала допроса подозреваемому должно быть обеспечено свидание с защитником. Причем наедине и конфиденциально, – прибавил он.
На лице Дрозда не дрогнул ни один мускул, но Павлов видел, что такой исход дела ему явно не понравился.
– И не менее двух часов, – улыбнулся Павлов. – Все в рамках закона, Геннадий Яковлевич.
Дрозд поднялся из-за стола.
– Вот кнопка, – сказал он, указывая на стену. – Как закончите, сообщите.
– Я бы хотел ознакомиться с постановлением о возбуждении уголовного дела, а также с протоколом задержания, – напомнил Артем, и Дрозд снова кивнул.
– Вам занесут копии через десять минут, – бросил он и вышел из кабинета.
– Что случилось? – сразу спросил Соловьева адвокат, доставая блокнот с ручкой.
Аркадий Алексеевич, приободренный появлением Павлова, придвинулся ближе.
– Артем Андреевич, они подбросили мне пистолет! Представляете? Я думал, такое в кино бывает! – с жаром заговорил банкир. – Я и в жизни-то оружия не держал…
– Давайте сначала, – перебил его Павлов, сразу поняв, что пистолет здесь играл роль косвенной улики, то есть фигурировал для подстраховки.
Соловьев вздохнул, приводя свои мысли в порядок. Пока он обдумывал ситуацию, в кабинет занесли копии документов, о которых говорил Павлов.
– Значит, так, – начал Соловьев. – Недавно у нас была внеплановая аудиторская проверка. Председатель комиссии уверял меня, что все нормально и никаких последствий не будет. Сегодня, когда в моем офисе производили обыск, я узнаю, что результаты проверки как раз таки легли в основу моего задержания. Более того, при обыске нашли поддельные кредитные карты, а также ценные бумаги – векселя и так далее. Мне также предъявили отмывание денег, мол, наш банк хранил вклады и совершал по ним операции какой-то преступной группировки, и вроде некоторых из них уже задержали, и на допросах всплыл мой несчастный «Сатурн»! Чушь собачья! Это чистая подстава! Павлов, ты ведь веришь мне?
Павлов делал краткие записи, про себя повторяя, что все, о чем наговорил ему генеральный директор, слишком мелко и вряд ли бы по такому поводу стали привлекать спецназ. Это все ерунда и никак не тянет на тюремные нары. Нет, что-то Соловьев скрывал. Он быстро просмотрел постановление о возбуждении дела.
– Тут говорится о покушении на присвоение целевого государственного кредита, – сказал Артем. – Ваш банк получал его? Семьдесят два миллиарда, деньги немалые.
Соловьев потер виски.
– Да. Деньги поступили на корреспондентский счет нашего банка в пятницу, – сказал он. – Но какое это имеет отношение к моему задержанию? Я-то ведь их не крал, деньги не обналичены. Это может подтвердить любая проверка! Тем более что кредит должен впоследствии быть переведен на счет другой компании! При чем тут мой скромный «Сатурн»?
И снова перед глазами Аркадия Алексеевича возникло лицо Славы Ракитина, которого нашли повешенным. Его банк тоже получал государственный кредит. Боже, неужели?..
Павлов терпеливо ждал, пока Соловьев выговорится полностью.
– Наш банк принял участие в государственной программе, – вяло продолжил банкир. – Оздоровление экономики, вливание дополнительных инвестиций, кредитование национальных проектов… Сами знаете. Эти деньги должны пойти на помощь организациям различных сфер деятельности, в том числе промышленникам. А мы, то есть наш банк, соответственно, могли бы брать определенный процент за пользование кредитом с этих компаний. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Понимаете?
– Понимаю, – ответил Павлов, продолжая что-то писать. Затем он поднял глаза: – Нужно как можно быстрее наложить арест на эти средства. Все