— Откуда все это? — почему-то шепотом спросил у Борьки Шими, остановившись перед громадным книжным шкафом.
— С собой привезли, — небрежно бросил в ответ Борька. — Вот на Родине… в смысле, там, откуда мы приехали, у нас было книжек — пять тыщ. Ну, почти пять. Все стены в шкафах. А это так… то, что папа не смог бросить. Хочешь взять что-то почитать?
— Да я как-то… — замялся Шими. — Это, наверное, все на вашем языке.
— Ну, да. Но у меня есть и на других языках книжки. Хочешь взять что-то почитать?
— Можно… — стараясь сохранять солидность, промямлил Шими. Книг он не читал… почти не читал. Но признаваться в этом ему почему-то показалось стыдно.
— А в шахматы играешь? — Борька мотнул головой в сторону столика. На столике, в полной боевой готовности черная армия готовилась сразиться с белой на клетчатом поле.
— Нет… — тихо ответил Шими, и посмотрел на Борьку. — Научишь?
— Конечно! — сверкнули Борькины глаза за линзами очков. Когда встревоженный странной тишиной Илья через некоторое время заглянул в комнату, и увидел две склонившиеся над доской головы, с души у него упал камень. У его сына наконец-то появился друг. Было им тогда по двенадцать лет
Отец и мать Шими разошлись, когда ему было всего шесть лет. Мама хотела уехать в Империю, где жила почти вся ее семья. Отец, горячий патриот Земли Отцов, уезжать отказался. В конце концов, они разошлись. Мама уехала в Империю, и взяла с собой Шими. Три года он жил на ранчо у дяди, а мама, как она сама говорила «пробивала дорогу» в городе. Шими она взять с собой не могла, дела у нее шли не очень. А может, и сам Шими ей был не очень-то и нужен. Во всяком случае, он был только рад жить у дяди. Это было самое светлое время в жизни Шими — солнце, прерии, лошади. Здоровенные загорелые мужики — погонщики скота, учили его ездить верхом. От них пахло табаком и потом, а под вылинявшими клетчатыми рубашками бугрились мускулы. Они были настоящие, не такие, как папины друзья, от которых если чем и пахло, так это туалетной водой. Увидев в один из нечастых визитов, как стремительно дичает сын, мама решила отправить его назад. Как ни любила она Империю, но мысль, что ее сын вырастет похожим на этих грубых мужланов, повергала ее в ужас. Поэтому Шими, несмотря на его протесты, отправили назад в Землю Отцов, к Тамар, маминой сестре, которая жила в небольшом городке на берегу Залива, на севере страны.
По злой иронии судьбы, день, когда наступил конец света, пришелся как раз на четырнадцатый день рождения Шими. Шел декабрь, долгая девятимесячная засуха сменилась дождями. Впрочем, дождливых дней было немного. Наступила самая лучшая пора, когда еще не холодно, но уже не жарко. В такую пору хорошо гулять. Шими сидел дома с температурой, и никуда не ходил — с гриппом шутки плохи. Так, во всяком случае, сказала тетка. Она завязала Шими горло теплым шарфом, поила его чаем с медом, и не выпускала на улицу. Да он и сам не рвался — голова была чугунная, его бросало то в жар, то в холод, несмотря на шарф и теплый свитер. Он валялся в кровати, и лазил по всемирной сети через читалку-наладонник. Модную, и очень недешевую игрушку прислала ему мама, дела у нее к тому времени уже пошли на лад. Соединение с сервером оборвалось посреди жаркого танкового сражения. Танки застыли, смолкла музыка, и выскочило сообщение: «соединение с сервером разорвано». Шими выругался, и стал проверять соединение. Сеть вроде бы была, во всяком случае, все местные сайты открывались. При этом ни один имперский сайт не открывался. Шими вылез из постели, и пошлепал в прихожую. Он открыл шкафчик, и перезапустил раутер, вернулся в комнату проверить — то же самое. Тогда он позвонил Борьке.
— У меня сети нет. То есть, есть, но имперские сайты не открываются.
— У меня тоже самое. Наверное, как в прошлый раз, DNS провайдера барахлит, — щегольнул знанием терминологии Борька. — Я папе позвоню, узнаю. — Илья работал инженером в провайдерской компании, кому как не ему было знать, что там стряслось.
Шими вернулся в кровать. Проблемы с сетью иногда случались, и обычно решались за час-два, так что он особо не волновался: сломалось — починят, большие дела. Через несколько минут позвонил Борька.
— Представляешь, это не у провайдера проблемы. Нет никакой связи с Империей, ни по оптическому кабелю, ни по спутникам. Телевизоры тоже отрубились. Все в растерянности, не знают, что случилось, — торопливо проговорил Борька. — Ладно, я отключаюсь, папа обещал перезвонить.
Странная тревога охватила Шими. Такого еще не бывало, чтобы связь вот так обрывалась. Что-то стряслось. Он подошел к окну кухни, и выглянул на улицу. Внизу соседка катила широкую коляску, у нее была двойня. Вот она остановилась, аккурат напротив клумбы, и стала поправлять что-то в коляске. Прошел незнакомый коротко стриженый парень. Дочерна загорелые руки и лицо, и твердая походка выдавали солдата в увольнении. Все было спокойно, но чувство тревоги не покидало Шими. Что-то надвигалось.
Первый толчок был очень сильным. Пол ушел у Шими из-под ног, его замутило. Чтобы не упасть, он схватился за створку окна. Дом качался. Поехал стеллаж, с полок стала падать и разбиваться посуда. Скрежет ножек по выложенному плиткой полу потонул в доносящемся отовсюду грохоте и треске. За окном медленно, точно в замедленной съемке, наклонялся столб, обрывая искрящие провода. Посреди улицы треснул и вспучился асфальт. За первым толчком последовали новые, еще и еще.
— Мама, мамочка, — завопил насмерть перепуганный Шими. Плюхнулся на пол, и на карачках пополз в свою комнату. Из подвесного потока выпал квадрат, и стукнул его по голове, но Шими этого не заметил. Точно ящерка, он забился под кровать в комнате, и стал ждать, пока все закончится. Наконец, толчки стихли. Шими выждал еще немного. Все было тихо, и он рискнул вылезти из-под кровати. Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не наступить на какой-нибудь осколок, Шими прошелся по квартире. Всюду царил полный разгром, висела цементная пыль. Все, что не было привинчено, сдвинулось, упала часть потолка. Через всю стену гостиной тянулась трещина, хоть руку просовывай. Щими захотелось в туалет. Он долго сражался с дверью, проем перекосило, и дверь туалета оказалась намертво зажата. Дверь он открыть так и не сумел, пришлось использовать раковину в ванной.
Тишина на улице сменилась шумом голосов. Шими, спотыкаясь,