(Ведущий) — Вы верите, что предсказания господина Фридмана не сбудутся?
(Фрайман) — Я верю, что только совместными усилиями этот кризис может быть преодолен.
(Ведущий) — А что вы можете сказать насчет глобального похолодания?
(Фрайман) — Теория имеет право на существование. Пока что у нас нет ни единого факта, подтверждающего ее. Даже если температура понизится, думаю, что нам это пойдет только на пользу. Будет больше осадков, мягче лето, зимой, возможно снег. У нас, как вы знаете, не самая холодная страна на планете. (Смеется).
(Ведущий) — Спасибо. Наше время подходит к концу. Итак, с нами был доктор Фридман, эксперт, и министр инфраструктуры господин Фрайман. На этом мы прерываем нашу передачу, чтобы вернуться к вам с блоком новостей в шесть вечера. С вами был Дов Гильбоа, радио Голос Столицы».
Радиопередача закончилась, в комнате с новой силой вспыхнул спор. Рассудительный Дани говорил, что надо подождать, пока власти разберутся с проблемами. Ему возражали, но как-то вяло, видно было, что каждый надеется именно на такой исход событий. В словах Дани был резон: в Земле Отцов было множество специальных и не очень специальных служб. Пожарные, спасатели, Служба Тыла, наконец. Да и армия что надо, так что надеяться было на кого. Странно было то, что по радио выступал всего лишь министр инфраструктуры, а не глава правительства. Впрочем, похоже на то, что кроме Шими никто на это внимания не обратил. Никто, кроме, пожалуй… Шими оглянулся, и увидел, что их новый сосед куда-то исчез. Ему стало интересно, куда это вдруг заторопился этот странный немногословный мужик, и Шими, недолго думая, вышел из комнаты, оставив тетю с соседями. В коридоре он столкнулся с Дорой. Он не сразу ее узнал: за прошедшие с момента ее сына сутки она очень постарела. Нечесаные седые волосы спадали на глаза. Дора поседела за одну ночь. Она была в голубом платье, как и вчера. Похоже было, что она с тех пор не меняла одежды. Шими прижался к стене, пытаясь проскользнуть мимо, но Дора протянула руку перед собой, и уперла палец ему в грудь. Ногти был обгрызены, рука Доры тряслась.
— Вы все умрете. Вы покойники, все до одного. Это кара, кара за прегрешения, — глухим голосом произнесла Дора. Шими посмотрел ей в глаза, и ужаснулся: глаза были красные, воспаленные, без следа здравого рассудка. Тело ее сына так и осталось в доме. Муж Доры был в отъезде, кроме него, похоронами заниматься было некому. Дора всю ночь сидела рядом с телом, и сошла с ума. Шими испугался, и бросился вперед. Он проскользнул мимо Доры, и кинулся по лестнице вниз. Выбежав из подъезда, он увидел вдали фигуру соседа. Сосед стоял у магазина, с плеча у него свисал пустой рюкзак. Магазин этот, средних размеров супермаркет, находился на пересечении улиц, и так и назывался: «На углу». Магазин был закрыт, он так и не открывался с самого землетрясения. Шими торопливо подошел, он уже забыл про несчастную Дору. Сосед скосил на него глаза, и тут же снова перевел на стоящего у боковой двери магазина человека. В человеке Шими узнал хозяина магазина. Сын хозяина, здоровенный мужик, подпирал стенку, а хозяин гремел ключами, отпирая дверь. Открыв дверь, он обернулся, и сказал, очевидно, продолжая начатую раньше фразу:
— И не проси, Алекс. Пусть власти порядок наведут, тогда. Никак не раньше. И не дави на жалость, у меня семья тоже кушать хочет. И бумажки мне свои не суй, все равно за них завтра-послезавтра ничего не дадут.
— Ладно, а как насчет этого? — сосед, которого, как оказалось, звали Алексом, снял с пальца золотой перстень-печатку, и протянул ее хозяину.
— Ну, вот это другое дело! — хозяин сразу как-то подобрел, у него даже голос изменился. Он взял перстень, повертел его перед глазами, подкинул на ладони, взвешивая. — Заходи, поговорим, — пригласил он Алекса, смерил Шими подозрительным взглядом, и зашел внутрь. Следом зашел его сын, закрыл дверь у Шими перед носом, и загремел засовом, запирая ее изнутри. Шими отошел в сторонку, и сел на бордюрный камень. Ему было интересно, что же будет дальше. Несмотря на всю серьезность происходящего, Шими все никак не мог свыкнуться с мыслью, то все это происходит с ним, вокруг него. События были до того захватывающими, масштаб их был до того громаден, что Шими порой казалось, что он спит, и видит увлекательный сон. Прошло полчаса, и Алекс вышел из магазина с туго набитым рюкзаком. Проходя мимо Шими, он подмигнул ему, и упругой походкой спортсмена направился домой. Огромный рюкзак на могучей спине Алекса казался невесомым.
У подъезда стояла красная машина, в которой Шими узнал машину Паскаля. Сам Паскаль вместе с женой суетились возле открытого багажника. Красный и растрепанный Паскаль пыхтел, пытаясь засунуть в багажник огромный чемодан.
— Нельзя впихнуть невпихуемое, — улыбнулся уголком рта наблюдавший эту картину Алекс. Паскаль бросил на Алекса недобрый взгляд, но ничего не сказал. Это было на него не похоже, Паскаль слыл скандалистом и сутягой. В прошлые времена он бы непременно что-нибудь сказал, но обстоятельства изменились. Что-то неуловимое витало в воздухе, Шими это ощущал, и Паскаль это тоже чувствовал. Шестое чувство подсказывало ему, что Алекс может просто подойти, и дать по морде кулаком — вон, как мышцы играют. И ничего за это Алексу не будет, потому что полиции в поле зрения нет… а если бы и была, вряд ли она стала бы заниматься такой мелочью. Да что там по морде — Алекс может подойти, и увести Жанет вверх, к себе, и сделать с ней там все, что захочет. И она, скорее всего, будет не против. В смутное время Алекс, широкоплечий здоровяк с голубыми глазами и пистолетом был намного более предпочтительным спутником жизни, чем замухрышистый Паскаль. Шими прочел эти мысли на лице Паскаля, как будто они были написаны крупными буквами. Алекс понял это, и улыбка на его лице стала чуть шире, он подмигнул Шими как старому приятелю.
— Уезжаешь, Паскаль? — спросил Алекс.
— Мы граждане Северного Союза, за нами пришлют самолет! — Паскаль захлопнул багажник, и повернулся к Алексу. На этот раз на лице у него было написано торжество: я, мол, гражданин Северного Союза, и улечу, а вы тут останетесь. — Эта страна — огромная мышеловка. Я не собираюсь тут оставаться, пусть другие с сарацинами разбираются! — Шими не поверил своим ушам. Паскаль был известным патриотом, голосовал всегда за правых националистов. Шими не раз слышал, как он с придыханием говорил: «наша страна». Надо