Только я не ухожу.
Знаю, Дэймон, наверное, никого не хочет видеть, но меня немного огорчает его одиночество.
Я медленно иду к фонтану. Всматриваясь в потоки воды, пытаюсь разглядеть прячущегося за ней мальчика. Я вижу его черный пиджак и руки, которые он положил на колени. А его темные волосы падают на глаза и липнут к фарфоровым щекам.
Почему он сидит в фонтане?
– Дэймон? – робко произношу я. – С тобой все в порядке?
Мальчик ничего не отвечает, и даже за завесой воды я вижу, что он не двигается. Словно не услышал меня.
Прокашлявшись, повторяю громче:
– Почему ты тут сидишь? Можно мне тоже войти?
Я не собиралась этого говорить, однако меня охватило радостное волнение. Похоже, это весело, и в глубине души мне хочется утешить Дэймона.
Он поворачивает голову, смотрит в сторону, но затем отворачивается обратно.
Присмотревшись, я замечаю что-то красное. У него кровь на руке. Дэймон поранился?
Может, ему нужен лейкопластырь? Мне всегда хочется, чтобы мама была рядом и помогла наклеить пластырь, если поцарапаюсь.
– Я иногда вижу тебя в соборе. Ты ни разу не вкушал хлеб, да? – спрашиваю у него. – Когда весь ряд отправляется на причастие, ты остаешься сидеть на скамье. Совсем один.
Дэймон не двигается за водяной завесой. Точно как в церкви. Он остается на месте, пока остальные прихожане проходят вперед по нефу, хотя ему по возрасту уже позволено участвовать. Помню, он проходил подготовку к первому причастию в одной группе с моей сестрой.
Нервно ерзая, я говорю:
– У меня тоже скоро состоится первое причастие. То есть должно состояться. Сначала нужно исповедаться, а мне эта часть не нравится.
Может, Дэймон по той же причине пропускает церемонию Мессы. Без исповеди нельзя вкушать хлеб и вино. Если он не меньше моего ненавидит исповедоваться, то, вероятно, вообще пропускает весь обряд.
Я пытаюсь увидеть его глаза сквозь воду. Брызги попадают на мою кожу и костюм, волоски на руках встают дыбом. Мне тоже хочется туда зайти и осмотреться.
Только от Дэймона не чувствуется дружелюбия. Кто знает, что он сделает, если я проберусь к нему.
– Хочешь, чтобы я ушла? – Я наклоняю голову вбок, стараясь поймать его взгляд. – Я уйду, если ты этого хочешь. Просто мне не очень нравится в лабиринте. Моя глупая сестра все портит.
Она сбежала от меня с моими подругами, а мама… занята. Думаю, будет интересно посмотреть на фонтан изнутри.
Но, судя по виду, Дэймон не жаждет моей компании. Да и вообще никакой компании.
– Я уйду, – наконец, произношу я, пятясь назад, чтобы оставить мальчика в покое.
Однако когда я отворачиваюсь, слышится всплеск. Оглянувшись, вижу, что мальчик протягивает руку сквозь водопад, приглашая меня в свое укрытие.
Я колеблюсь. Его лицо, скрытое прилипшими волосами, все так же трудно различить. Посмотрев по сторонам, никого не обнаруживаю. Мама наверняка рассердится из-за того, что я промокла, но… мне хочется присоединиться к Дэймону.
Не сдержав улыбки, я протягиваю руку, обхватываю его холодные пальцы, поднимаю ногу и ступаю в чашу фонтана.
* * *Это было так давно, но тот день навечно запечатлелся в моей памяти, потому что тогда я в последний раз видела лицо матери, свою спальню и новый декор, которым она украсила ее. Последний раз, когда я могла бежать куда вздумается, ведь на пути не было никакой опасности. Когда люди не нервничали в моем присутствии, когда для родителей я была любимой дочерью, а не обузой.
Тогда меня в последний раз без вопросов включали в любую компанию, и я могла наслаждаться фильмами, танцами или пьесами так, как полагается.
В тот день я в последний раз была собой, и он стал первым в новой необратимой реальности. Я не могла вернуться в прошлое. Не могла перемотать время вспять и не пойти в лабиринт, не забраться в фонтан.
Боже, я очень сожалела, что это сделала. Но от некоторых ошибок невозможно избавиться.
И вот, тринадцать лет спустя, стоя вместе с матерью рядом со старшей сестрой в день ее свадьбы, ощущая аромат ее парфюма, слушая бормотание священника о благословенном таинстве брака, я с трудом сдерживала отвращение. Старалась не вспоминать, как на одно счастливое мгновение тот фонтан поистине стал райским укрытием. Как мне хотелось оказаться там сейчас, лишь бы подальше отсюда.
Обмен кольцами, поцелуй, благословение…
И дело сделано. Моя сестра теперь замужем.
Желудок провалился куда-то вниз, в глазах защипало, когда я их закрыла. Нет.
Я не двигалась с места, слыша шорохи и шепот, в ожидании, когда мать подаст мне руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам и покинуть пустой собор.
Мне нужно на воздух. Нужно сбежать.
Только голоса матери и сестры удалялись от меня.
Те же самые холодные пальцы, к которым я потянулась в том фонтане много лет назад, коснулись моих.
– Теперь… – прошептал мне на ухо новоиспеченный муж сестры. – Теперь ты принадлежишь мне.
Глава 2
Уинтер
Наши дни
Я замерла, сжав руку в кулак и ощущая его, как он сидит напротив меня в лимузине после церемонии. Дэймон Торренс. Мальчик из фонтана.
Ребенок в помятом костюме, со спадавшими на глаза волосами и кровоточившей рукой, который почти не разговаривал и не смотрел на меня.
Теперь он стал мужчиной и определенно научился говорить. Высокий, уверенный в себе. В церкви его мрачные слова прозвучали угрожающе. Я до сих пор чувствовала запах того фонтана на нем. От Дэймона, как и от всего холодного, пахло водой и сыростью.
– Твой отец пообещал нам щедрое вознаграждение, если я проведу в браке с тобой год, – сказала Ари, сидевшая рядом с ним, напротив нас с мамой. – Я намерена довести это дело до конца. Что бы ты ни вытворял.
Она обращалась к Дэймону. Его голос прозвучал спокойно и непоколебимо, когда он наконец-то ей ответил:
– Мы не разведемся, Арион. Никогда.
Судя по направлению звука, он смотрел либо в окно, либо в другую сторону, только не на нее.
Не разведутся? Мое сердце начало биться чаще. Разумеется, Дэймон разведется с моей сестрой. Когда-нибудь, верно? Я поверить не могла, что все вообще зашло так далеко. Ведь это лишь месть моей семье, в конце концов. Зачем ему растягивать этот фарс на всю жизнь?
Таков был его план расправы с нами. Найти доказательства налогового мошенничества и хищений, совершенных моим отцом, вынудить его бежать из страны, позволить федералам наложить арест практически на все, чем мы владели, опустошить все наши счета, а теперь… Виновник этого хаоса пользуется уязвимостью трех беспомощных женщин, нуждающихся в поддержке. Чтобы стать человеком, который спасет их дом, вернет им роскошный образ жизни и привычное положение в обществе.
Но я понимала. Несмотря на желание притворяться, будто не знаю его конечной цели, в глубине души я все понимала.
Он планировал не уничтожить, а поиздеваться над нами.
До тех пор, пока