— Меня в Громовце ждёт Софи, я тебе про неё рассказывал, — аккуратно прощупал я почву, — сегодня получил от неё письмо.
— Вот как, — Ривка отвернулась вбок и замолчала.
— И отправил ей своё, где рассказал о нас с тобой.
Мы ускорились и на какое-то время замолчали, потому что говорить было неудобно — слишком много движений и дальше смена партнёров в самом танце. А когда снова сцепили руки, то от девушки чувствовался холодок. Мы закончили следующую партию уже без разговоров, и я проводил Ривку до нашего прошлого места, но там никого не было.
Ломоносов всё ещё танцевал, а Семён с Ицхаком куда-то запропастились.
— Артём Борисович, это снова я, — выплыл из кучи раскрасневшихся гостей Пильняк. — Мадемуазель, вы позволите? — спросил он Ривку и та, слабо кивнув, села на резной стул со скучающим видом и замкнулась в себе.
Пока мы разговаривали в сторонке, девушка была в поле моего зрения.
— Как вам бал?
— Якоб Стефанович, давайте опустим все эти охи-ахи, говорите по существу — зачем вы меня сюда позвали?
— Сразу быка за рога, что ж, уважаю, уважаю, — он взял меня под локоть, и мы прошлись к другой колонне, потому что возле прошлой уже навострили уши непрошеные зеваки. — Меня интересует вот что: где вы собираетесь учиться некромантии дальше? Из нашего прошлого разговора я понял, что просто так вы не сдадитесь, но тут неувязочка — в Ложу мы вас по-любому не примем, однако… — он допил свой бокал и поставил его на поднос проходившего мимо слуги. — Я могу вам выделить учителя вплоть до седьмого шага — дальше, увы, мои возможности заканчиваются.
— И за это вы что-то попросите, — улыбнулся я, начиная понимать, к чему он клонит.
— Знаю, вы сейчас тесно работаете с канцелярскими, но я тоже не последний человек в этом городе и кое-что подразузнал-с, — он прислонился рукой к колонне и чуть понизил голос. — Оказывается, вы, Артём Борисович, не числитесь как сотрудник этого ведомства, стало быть, вольная птица.
Я кивнул, понимая, что лучше соглашаться, так как это играет мне на руку.
— Господин Бенкендорф выполнял просьбу моего отца. Он хотел, чтобы опытный офицер плавно ввёл меня в курс дела и защищал по возможности, но, — я пожал плечами, — папенька зря переживал — я бы справился и без Александра Христофоровича.
— Хм, вот оно как, — довольно сощурил глазки Пильняк.
— Теперь ему не до суеты в полях. Повышение по службе…
— А что же команда? Легендарная команда Христа?
— Теперь моя, — улыбнулся я.
— Ха, а вам палец в рот не клади, — он фамильярно похлопал меня по груди тыльной стороной ладони. — Одобряю, ничего не скажешь.
— И в чём же суть вашего предложения? — вернул я беседу в нужное русло, наблюдая, как шестерёнки этого Якоба переваривали информацию.
— Как насчёт настоящей охоты на отступников? На самых отъявленных убийц и мучителей?
— Вам какой с этого прок?
— А я карьерист, — бесхитростно ответил он мне. — Хочу выслужиться и съехать отсюда подальше, надоела мне эта дыра, — Якоб смахнул невидимую пылинку с рукава, щёлкнув по ней пальцем. — Ложе нужны результаты, отчёты — вот и помогите мне с этим.
«Чужими руками хочет жар загребать».
— Соглашайтесь, Артём Борисович, и мне, и вам выгодно работать вместе. Снабдим вас самыми лучшими картами, информации подкинем, а дальше дело за вами. Если вы, конечно, тот, за кого себя выдаёте, — подмигнул он в конце.
— Что ж вы сами не поймаете этих уродов, Якоб Стефанович? — съязвил я. — Полноте лапшу на уши мне вешать, говорите как есть — нужно убрать конкурентов. Отчуждённый здесь вне Ложи, а значит, подозрения на вас не падут.
Выражение лица Пильняка застыло в доброжелательности, но видно, что он чутка струхнул, потом облизнул губы и теперь уже смотрел на меня другим взглядом.
— Что крыса Христ копает под меня?
— Может, и копает, — пожал я плечами, — мне-то какое дело до вашей грызни? У самого проблем выше крыши — пятьдесят Брешей семейного долгу, а в Громовце родня голодает, — забросил я удочку. — От учёбы не откажусь, но денежек бы, а? Я бы этих гадов…
Договорить не успел, потому что резкое движение и хлопок пощёчины со стороны Ривки, заставили меня прекратить наш разговор. Рядом с ней стоял сынок того самого графа Кашинского и держался за щёку, а дальше события настолько стремительно развивались, что всё произошло в считаные секунды.
Этот гадёныш замахнулся на девушку, чтобы дать ответку. Я включил теневое скольжение и напролом ринулся в их сторону, сбив по пути столик с закусками и официанта. Затем нырнул в потусторонний мир теней и оставшиеся пять метров пересёк, задержав дыхание. Вынырнул как раз в момент, когда ладошка этого графа была возле головы оторопевшей Ривки.
Хлоп. И вместо неё попало мне.
— Какого чёрта ты здесь используешь маг…
Договорить он не успел, потому что получил прямой удар в благородненький нос, который тут же брызнул кровью. Аристократ упал на задницу, а его спутник-припевала схватил меня за грудки.
— Это ты зря, — заметил я ему и затащил в первую попавшуюся тень, а сам выпрыгнул обратно.
Барышни вокруг вскрикнули от испуга, когда не увидели друга Кашинского.
— Есть перчатка? — спросил я Ривку, та молча сняла свою, и я бросил обидчику вызов. — Вы не её достоинство роняете, граф, а своё. Вам дуэль.
Глава 4
Графский сынок
— Твои дни сочтены, барон, — вытираясь расшитым платочком, произнёс Кашинский.
— Вова, Вовочка с тобой всё в порядке? — засуетились с задних рядов, и к сыну вышла с обеспокоенным лицом дородная мать, а следом за ней величавый граф с напудренной мочалкой на голове. Париком еë сложно было назвать.
— Как это понимать, юноша? — Кашинский-старший тут же пошёл на меня, весь сжавшись от гнева, готовый в любой момент схватится за изысканный меч на поясе, но манеры отца не в пример лучше великовозрастной дитятки, потому он сдерживал свои порывы.
— Я Артём Барятинский, а эта дама, — я указал на стоявшую за моей спиной Ривку, — моя избранница, Ривка Гольдштейн. Ваш сын поднял на неё руку и оскорбил, — я буквально кипел от гнева, и лишь прожитая долгая жизнь позволяла сохранять внешнее хладнокровие. Перешёптывания со стороны гостей участились. — Если у