Северо-Западная площадка для дуэлей, Громовец.

Софи внимательно следила за сражением Артёма и Юрия Пронского. Она не знала, куда ехала и когда увидела церковное здание с амфитеатром, подумала, что парень хочет зачем-то поглазеть на бои. Потом выяснилось, что это его люди там кого-то бьют, и вот он объявляет войну самой могущественной семье в городе и Уварова окончательно теряет нить происходящего.

На секунду девушка подумала, что Артём сошёл с ума. Разбрасываться такими решениями — совсем на него не похоже. Он всегда был добрым, любознательным юношей, чуть себе на уме да, но совсем не жестоким и уж тем более некровожадным. Потому она удивилась, насколько хладнокровно он принял решение отнять жизнь Арсена Пронского. Возможно, это был плохой человек, но убийство шокировало Софи.

Она впервые поняла, что ничего не знает о любимом. Что видела только одну его сторону. Витрину, которую он разрешал ей осматривать. То, что было у него в голове, совсем теперь стало для неё недоступно.

Чистый ум, правильные мысли, зрелые рассуждения, хорошее чувство такта и юмор — это в первую очередь привлекло её в нём. Он как будто не из мира сего — ворвался в её жизнь, навёл в ней бардак и также быстро исчез.

Она была в курсе ежегодной военной повинности у дворян, но Артём отсутствовал больше двух месяцев. И за это время написал ей лишь одно письмо, одно! И то, в котором предупреждал, что нашёл любовницу. Не извинялся, не пытался как-то загладить свой проступок: просто поставил перед фактом. Если хочешь быть со мной, тебе придётся с этим смириться!

Это было жестоко. Нет. Это было высшей степенью наглости. Он знал, насколько она к нему привязалась, знал, что имеет над ней власть, и тем не менее воспользовался этим, а она как дура верила, что вот вернётся её Артём, и заживут они нога в ногу. Тысячу раз проворачивала в уме их свадьбу, представляла, сколько у них будет детей, а потом внуки…

Это ещё ладно. Софи не могла понять другого: почему она такая умная-разумная, всё знающая и видящая не смогла написать ему ответное письмо с парочкой ласковых? А ведь пробовала. Садилась, писала, злилась, рвала бумагу и потом ревела.

За это она ещё больше себя презирала. Как будто где-то допускала мысль, что он приедет и скажет: «Это всё был обман, меня подставили» или «Я так сожалею, не знаю, что на меня нашло…» Всякий бред, именно бред лез ей тогда в голову, и она решила подождать его возвращения и сказать ему всё в лицо.

«Сто раз сказала».

Когда он без предупреждения заявился к ней как ни в чём не бывало, расселся, весь такой разодетый и уверенный в своей правоте, все её внутренние диалоги, все накопленные остроумные ответы и колкости унесло куда-то на задворки сознания. Ей хотелось коснуться его, снова поговорить, как раньше — у них такие интересные вечера порой были, но она сдержалась и надела на себя маску мегеры.

Гордость не позволила. Софи знала: дай слабину в такой мелочи и всё, ночь бы они провели вместе. А ему надо было дать понять — не прав…

Когда Артём вышел на арену и готовился к бою, она молила небеса, чтобы он выжил, чтобы Пронский не обошёлся с ним слишком жестоко. Про этого человека разные слухи ходили. У него были везде глаза и уши, потому о семье некромантов старались прилюдно не распространяться. В приватной беседе Софи как-то узнала: Юрий отрезал незнакомцу язык только за то, что несчастный пошутил над нарядом его дальнего родственника!

Она была новенькой в Громовце, потому не знала, как тут всё устроено, но за пару месяцев успела услышать ту самую историю падения клана Барятинских и про извечные амбиции Пронских занять их место в старом городе.

Эти богато одетые люди, сидевшие напротив неё, не казались ей настолько опасными. У многих на лицах было написано напряжение, кто-то плакал, другие сидели мрачнее тучи. Похоже, сегодня их мечтам не суждено было сбыться.

То, как Артём улучшил своё владение самыми разными стихиями, произвело на неё сильное впечатление. Он с такой лёгкостью создал голема, будто спичку зажёг, а это, между прочим, биэлементная магия! Для её освоения в стандартной системе «Человек-Источник» уходят годы, а тут она была реализована через рунические круги.

Софи хоть никогда сама не сражалась, но глаз у неё был намётанный, как профессионал-теоретик она с лёгкостью могла понять: вот этот маг — балабол и ничего собой не представляет, вот этот — твёрдый середняк, а третьему надо ещё поработать с коэффициентом трансформации.

У Артёма каждое заклинание тени выходило настолько отточенным, будто он провёл за их освоением десяток лет. Импульс, форма, кэф подвижности и скорость материализации — какой-то высший пилотаж.

Он переделал технику теневого скольжения под свои нужды: если у других это была выстроенная дорожка, державшая шлейф пять секунд, то Барятинский «стирал» его за собой — тот буквально исчезал из-под пяток. А траектории и вовсе не было видно. Это похоже на…на катание на коньках по льду!

Она была сообразительной девочкой и понимала, зачем это всё: противники не знали, куда будет двигаться маг тени, а также не могли сесть ему на хвост через шлейф. Она не обманывалась видимой лёгкостью — только далёкий от магии человек скажет нечто вроде: «Да