Как будто он сам об этом не догадывался.
— Дерево могло бы поделиться с тобой половиной своей души.
— Душа обувного дерева! — воскликнула она, снова взрываясь смехом. — Душа-галоша. Защищающая мои ноги. Ох, кто-нибудь, держите меня, думаю, я сейчас испарюсь от веселья.
Её тело ширилось, пока не взорвалось в очередной раз, теперь оставив после себя лишь еле слышное хихиканье.
Кажется, она действительно испарилась. Но Леспок не стал проверять; он пошёл прямо назад, не оглядываясь.
Первый же взгляд на галошечное дерево по возвращении его ужаснул. Бедняга! Оно выглядело таким обвисшим и печальным. Это было всё, что осталось от его друга, Ветвяка. Надо срочно что-то делать, как-то ему помочь.
Он подошёл и положил руку на ствол.
— Будь уверено, галошечное дерево, я найду тебе другого духа. Только дай мне немного времени.
Дерево услышало его; ветви поднялись, а листья позеленели прямо на глазах. Оно доверилось знакомому фавну — другу его собственного духа, ведь оно видело Леспока перед собой на поляне множество раз. Оно приняло обещание помощи.
Он, в свою очередь, постарается обещание выполнить. Некоторые люди считали фавнов и нимф пустоголовыми созданиями, не способными выполнять свой долг и обязательства перед другими, но эти люди глубоко заблуждались. Создания из области обитания фавнов и нимф обладали памятью, не простиравшейся за пределы одного дня, поэтому каждый новый день сулил им новые приключения. Однако это тоже являлось лишь частью магии данной области; каждый, покидавший её, начинал стареть и помнил всё. Некоторым удавалось сохранить вечную юность, обзаведясь подходящей работой. Нимфа Самоцветик занялась распределением драгоценных камней по Ксанфу, чтобы другие получали больше шансов и радости в процессе их поисков, позже она вышла замуж за смертного и стала бабушкой. Многие другие, подобно Леспоку, пошли на сделки с магическими деревьями. В Обыкновении похожие занятия называли симбиозом, и это чудное словечко означало, что двое существ прекрасно ладили друг с другом, помогая друг другу выживать. Деревья помогали фавнам и дриадам продлевать молодость, потому что сами обладали долгим сроком жизни и делились им с духами. Фавны и дриады, в свою очередь, защищали деревья, принося им воду во времена засухи и отгоняя дровосеков. У нимф, благодаря их внешней привлекательности, последнее получалось даже лучше; они успешно отвлекали мужчин или убеждали пощадить их дом. Иногда нимфа соглашалась даже выйти за лесоруба замуж, если он упорствовал. Но верность она хранила только дереву. Фавны применяли другие способы: ставили ловушки-мины или уведомляли больших драконов, возле какого дерева сейчас можно найти лакомый кусочек мяса размером с человека. Так или иначе, и те, и другие защищали лес, одновременно с этим увеличивая его природную магию.
Но внезапное исчезновение Ветвяка поставило галошечное дерево под угрозу. Подобную связь нельзя было создать или разорвать так просто. Утративший дерево фавн умирал, а потерявшее фавна дерево становилось обыкновенским, то есть его ждала участь хуже смерти. Следовательно, Леспоку необходимо было найти для галошечного дерева замену как можно быстрее.
— Если бы только я знал, каким образом, — печально вздохнул он.
Над землёй взвилась дымка и обратилась большим горшком с надписью «Секс» на боку.
— А я уж думала, ты и сам догадаешься, — сказал он. — Но, полагаю, могла бы тебе подсказать, если…
Он должен был догадаться, что демонесса так просто не сдастся. Она всё ещё надеялась, что он выкинет какой-нибудь фортель.
— Подсказать, как найти духа, который согласится жить на галошечном дереве? — уточнил он. — Естественно, больше меня об этом ты знать не можешь.
— Естественно, нет, — кивнул горшок, меняя ярлык на «Чайник», а цвет — на чёрный. — Я бы никогда не додумалась спросить у доброго волшебника Хамфри. В последний раз, когда я это предложила, понадобилось сопровождать к нему глупого горгулия, и всё закончилось тем, что ему пришлось спасать Ксанф от чего-то там. Но вообще-то, в том приключении смысл имелся; оно было довольно забавным.
Чайник вновь обернулся роскошной женщиной.
— Поэтому, — продолжала она. — тебе я идти туда не советую, тем более, что добрый волшебник требует год службы за ответ на каждый вопрос. Так что лучше бы тебе утратить всякую надежду на спасение глупого дерева и просто смотреть, как оно умирает.
— Я отправляюсь к доброму волшебнику! — воскликнул Леспок. Потом он сообразил, что эта реакция вызвана обманным путём, точно так же, как он пытался завлечь её в Пустоту. Но было уже поздно. Он сказал это вслух, и галошечное дерево услышало его слова; его листья снова выглядели почти здоровыми, между ними даже прорезались новые галоши. Теперь он не мог уклониться от похода. Но год службы? — Я не могу бросить собственное дерево так надолго! — с опозданием запротестовал он. — И я даже не знаю, какая дорога ведёт к его замку.
— Тебе нужен проводник, — сказала Менция. — Мне пора, что-то я давно не надоедала своей лучшей половине, но я могу найти друга, который проведёт тебя к Хамфри.
— Мне не нужны твои друзья!
— Отлично. Она почти такая же обольстительная и надоедливая, как я. Я за ней, — и демонесса с хлопком исчезла.
Опять он сказал не то. Но теперь он обязал себя пуститься в путь. Как перенесут его отсутствие деревья? Не хотелось заставлять их страдать, но, похоже, альтернативы получше не существовало.
Хотя, возможно, в этом он мог надеяться на помощь со стороны. В пещере поблизости жила довольно приятная родственница Конпутера — Конопушка. Милая и застенчивая, она, в отличие от троюродного братца, пылала любовью ко всем обитателям Ксанфа, поскольку в её пещере брал начало любовный источник, а у входа росла конопля. Несмотря на то, что её возможности были ограничены, для помощи соседям она бы сделала всё, что в её силах. Вероятно, она может помочь и деревьям.
К сожалению, обычно достучаться до её одурманенного коноплёй сознания представляло определённую сложность. Но в данный момент выбора у него не было. Он должен надеяться на то, что всё обойдётся без трудностей.
Набив вещами заплечную суму, которую время от времени использовал для путешествий вдали от своего дерева, фавн побежал через поляну и располагавшуюся за ней долину. Он продолжал бежать, пока не очутился у пещеры Конопушки. У входа росли приятные белые цветочки со сладким запахом — впрочем, здесь источал аромат и сам воздух.
О, нет! В спешке он забыл кое-что важное. Заглядывать к Конопушке без подарка считалось дурным тоном. Не затем, чтобы поднять ей настроение, так как оно и без того всегда было приподнятым. И не только вежливости ради. Просто, получая подарок, она чувствовала себя обязанной оказать ответную услугу посетителю, а именно в этом Леспок сейчас нуждался больше всего.
Что могло бы послужить подарком? Главная слабость Конопушки заключалась в том, что она