— Мистер Кэллаген, должна ли я повторить, что все это меня не интересует?

Он изучающе смотрел на нее. Эта женщина умела владеть собой. С холодной усмешкой на лице она готова была отвергнуть все, что мог предложить ей Кэллаген.

«Очень странно, — думал он. — Похоже, что она старается выиграть время. По какой-то причине она не может сейчас ничего рассказать. Однако все это затронуло ее куда глубже, чем она силится показать».

— Все это должно интересовать вас хотя бы по двум причинам. Я мог бы назвать их вам, но боюсь, что уже успел вам надоесть, а потому лучше промолчу. Мы поговорим о них в другой раз… когда вы обратитесь ко мне.

Она излишне громко рассмеялась.

— Неужели вы думаете, что я обращусь к вам?

— Боюсь, что будете вынуждены так поступить.

— Вы так уверены в этом? Однако я надеюсь, что этого не случится. Я не могу представить себе ничего более неприятного, чем необходимость иметь дело с вами, мистер Кэллаген.

Уже идущий к двери Кэллаген остановился, обернулся и сказал:

— Вам не следует расстраиваться из-за этого, дорогая миссис Дэнис. Мой вам совет: если возникнет необходимость, без колебаний обращайтесь ко мне. У нас вас никто ни в чем не упрекнет. «Клиент всегда прав!» — таков наш девиз.

* * *

Хотя «Китайский Дракон» и имел статус клуба, он по сути своей был весьма подозрительным заведением. Расположенный в цокольном этаже здания в сотне ярдов от Пикадилли-Серкус, он по замыслу должен был претендовать на китайский стиль, однако отсутствие вкуса подвело владельца клуба — китайский стиль свелся к нелепой мешанине из красных, синих и желтых драконов, заполонивших стены, потолки и драпировки.

Существование столь подозрительного объекта в центре Лондона было связано с тем, что это заведение было полезно полиции, которая время от времени отлавливала там своих «клиентов». Так любитель-рыболов прикармливает корюшку, чтобы иметь возможность ловить на нее макрель. Хозяин «Дракона», прозванный завсегдатаями Красным Флюгером, был толстым, крупным мужчиной со смуглым лицом и огромным носом, покрытым сетью багровых прожилок. Когда он впадал в ярость, что случалось с ним нередко, у него часто шла кровь из носа — одно из обстоятельств, вызвавших к жизни столь оригинальное прозвище. Красный Флюгер жил своим заведением, его не интересовало то, что происходило за стенами клуба, и жизнь свою он проводил либо за стойкой бара, либо в примыкающей к нему подсобке, которую посетители называли «купальней», смешивая там напитки.

В «Китайском Драконе» постоянно ошивалось немало девиц — некоторые из них были весьма привлекательны, но никто не рискнул бы назвать их недотрогами. Эта публика, тоже обеспечивала Красному Флюгеру немалую прибыль.

В этот вечер Кэллаген и Николлз сидели в баре «Дракона» за угловым столиком перед стаканами виски с содовой.

— Когда человек собирается выпить, — назидательно проповедовал Николлз, — он прежде всего должен задать себе вопрос, не болит ли у него печень… Послушай, Слим, каждый раз, когда я смотрю на этого чертова дракона, мне кажется, что он косит, и никак не могу понять, в чем тут причина: то ли у него глаза не на месте, то ли у меня… — Он вздохнул. — Ах, Слим, и зачем мы покинули «Звезду и Полумесяц»! Там нас понимали…

— Слушай, — прервал его Кэллаген, — а ты уверен, что он притащится сюда?

— Уверен настолько, насколько можно быть уверенным в чем-то. Я основательно поработал с его соседями, и три или четыре человека независимо друг от друга сказали мне, что именно здесь он коротает время по вечерам. В былые времена, когда в доме, где он снимает квартиру, был портье, ему даже приносили сюда почту, полученную в его отсутствие. Впрочем, теперь он вполне может и не прийти.

— Это еще почему?

— Он парень не промах и вполне может предположить, что к нему приставлен хвост.

— А вот я так не считаю. Поразмысли сам, Николлз: коль скоро корону я у него отобрал, он почти наверняка полагает, что наша фирма покончила с ним расчеты. И меньше всего ожидает встретить в этом кабаке меня.

Николлз кивнул. Некоторое время они молчали, а потом Николлз, вздохнув, сказал:

— Знаешь, Слим, я не перестаю думать о том, кто же все-таки эта дама. На обычную авантюристку она не похожа, в ней чувствуется порода. Она очень сексуальна и знает об этом… И какой дьявол надоумил ее выбрать из армии частных детективов именно тебя, явиться в «Звезду и Полумесяц», поломать твой отпуск, назвавшись миссис Дэнис, втянуть тебя в явно пакостную историю, а затем исчезнуть бесследно?

— Ну, это еще как сказать! — Николлз вздохнул еще более горестно.

— Слим, я не могу понять, почему ты так заинтересовался этой историей? Ну приехала, ну заморочила нам голову… В конце концов, она же расплатилась с нами, так почему бы нам не наплевать на все это? Как-никак мы стали богаче на тысячу фунтов, верно?

Кэллаген подтверждающе кивнул и закурил, не произнеся ни слова.

— Я, конечно, понимаю, ты не любишь не разгаданных до конца загадок, а в деле явно есть что-то неестественное… И все-таки очень хотелось бы узнать, кто она, эта ловкая дамочка.

— Она явно из ближайшего окружения миссис Дэнис. Из тех, кто очень хорошо ее знает. Может, какая-нибудь кузина или кто-нибудь в этом роде.

— Откуда такая уверенность?

— Видишь ли, когда я зашел в ее номер за ключом, я заметил на ее пижаме монограмму «П. Д.», вышитую на кармашке. А это инициалы настоящей Паолы Дэнис.

— Думаешь, что она взяла эту пижаму у настоящей миссис Дэнис?

— Я уверен в этом. Наша незнакомка очень серьезно подготовила свою роль, в этом не приходится сомневаться. Монограмма не производит впечатления только что вышитой…

— Послушай, Слим, неужели она такая уж разумная? Ведь если она позаботилась об инициалах, то, значит, она предвидела, что ты зайдешь ночью к ней в номер. Можно ли допустить такое?

— Думаю, что она в этом не сомневалась, — буркнул Кэллаген с кислой миной.

— Ну, тебе виднее, — усмехнулся Николлз. — Но почему? То ли она из породы авантюристок, умеющих подтолкнуть парня к определенным поступкам, то ли… ей известна репутация фирмы Кэллагена.

— Ты хочешь сказать, что в наших традициях проводить расследования в постелях? А я и не знал, — с сарказмом заметил Кэллаген.

Николлз промолчал. Взяв пустые стаканы, он отнес их на стойку и поменял на полные.

— Итак, — сказал он, вернувшись к столику, — ты пришел к выводу, что миссис Дэнис знала об этом деле?

— Я с самого начала в этом не сомневался.

— Действительно, если бы она ничего об этом не знала, то не смогла бы не проявить свое удивление И тем более не стала бы притворяться, что эта история ее