Она явно ему нравилась.
И он ей тоже нравился. Обалдеть!
И внезапно Тина Маккей, которая всегда вела себя так, будто она старше, чем на самом деле, снова превратилась в девчонку. Две недели назад, еще до их знакомства с Тони, прежде чем он в первый раз пригласил ее на свидание, она была тридцатидвухлетней женщиной, которая держалась так, будто ей все сорок два. Или, может, даже пятьдесят два.
У Тины, невысокой, коротко стриженной шатенки, было приятное лицо: простое, но не лишенное привлекательности. Благодаря манере одеваться и держать себя она производила на окружающих впечатление очень надежного человека. Люди инстинктивно доверяли Тине: в школе она неизменно была старостой, а теперь стала шеф-редактором «Пелхам-Хауса», одного из крупнейших лондонских издательств. Она основательно перешерстила отдел беллетристики и обновила перечень выпускаемых там книг, а теперь вплотную занялась переживавшими кризис научно-популярной и документальной литературой.
Но сегодня Тина чувствовала себя школьницей, и бабочки в ее душе все сильнее махали крылышками с каждым шагом, приближавшим ее к машине, к дому.
К свиданию.
Принадлежавший Тине «гольф» со сломанным глушителем стоял на своем месте в дальнем углу, его багажник торчал под гигантской трубой отопления, которая в сумерках походила на какое-то притаившееся в засаде хищное животное. Автомобиль приветствовал появление хозяйки резким гудком и подмигиванием фар. Тина немного удивилась, когда, открыв дверь машины, увидела, что лампа в салоне не загорелась.
Она села, пристегнулась ремнем безопасности. Но когда вставила ключ в замок зажигания, внезапно открылась задняя дверь, и какая-то высокая фигура уселась на пассажирское место.
Мужской голос, отрывистый и уверенный, где-то совсем рядом, в считаных дюймах от ее лица, произнес:
– Помните меня?
Она замерла.
– Я Томас Ламарк. – Мужчина говорил так, будто у него во рту перекатывался ледяной кубик. – Ну что, вспомнили?
«Господи боже! – подумала Тина, пытаясь сообразить, что происходит. В машине сильно пахло одеколоном „Живанши“. Тем же одеколоном пользовался и тот, кто пригласил ее на свидание. – Неужели это Тони придумал какой-то розыгрыш? Нет, голос другой». Низкий голос звучал спокойно и уверенно. В нем слышалась холодная красота. Леденящая, почти поэтическая.
Пальцы девушки нащупали дверную ручку.
– Нет, – ответила она. – Извините, но не припоминаю.
– Вы должны помнить мое имя. Томас Ламарк. Вы отвергли мою книгу.
Никого поблизости не было. Охранник сидел в будке пятью этажами ниже.
– Вашу книгу?
Лица собеседника Тина не видела: говорила с силуэтом – высоким, стройным силуэтом.
– Да, вы ее отвергли.
– Извините, – сказала она. – Я… ваше имя ничего мне не говорит. Томас Ламарк?
– Вы еще написали мне письмо. Оно у меня с собой.
Тина услышала шуршание бумаги, потом его голос:
– «Уважаемый мистер Ламарк! Спасибо, что прислали нам рукопись своей книги „Авторизованная биография Глории Ламарк“. После внимательного прочтения мы вынуждены с сожалением сообщить Вам, что не сможем ее опубликовать. Надеемся, что в других издательствах Вас ждет успех. Искренне Ваша, Тина Маккей, шеф-редактор».
Наступило молчание. Тина прикидывала, есть ли у нее шансы открыть дверь и броситься наутек.
– Это ваше сожаление, Тина, оно искреннее? Вы и вправду сожалеете? – спросил он и добавил: – Мне нужно знать. Для меня это очень важно.
Тут стояли и другие машины.
«Через минуту-другую может кто-нибудь появиться, – подумала она с надеждой. – Постарайся выиграть время. Он псих, и этим все объясняется. Просто псих».
– Вы хотите, чтобы я перечитала рукопись еще раз? – Голос ее звучал тоненько, испуганно.
– Да вроде как перечитывать уже поздновато, не правда ли, Тина?
– Видите ли, мы используем сторонних рецензентов. Я… наше издательство получает очень много рукописей, иной раз до двух сотен в неделю, так что все я просто физически не могу прочесть.
– И моя рукопись показалась вам недостаточно важной, так?
– Нет, я не это имела в виду.
– А я думаю, именно это, Тина. Я вложил в книгу немало труда, но вы решили, что ее вполне можно не читать. Это биография моей матери, Глории Ламарк.
– Глории Ламарк? – повторила девушка, и горло ее перехватило от страха.
– Вы никогда о ней не слышали?
Вопрос прозвучал презрительно и агрессивно одновременно.
– Я… послушайте, мистер Ламарк… А давайте вы оставите мне рукопись, и я внимательно прочту ее, обещаю.
Тут его тон неожиданно потеплел, и на мгновение надежда вернулась к ней.
– Знаете что, Тина? Я бы очень хотел это сделать. Правда. Вы должны мне верить, я говорю искренне.
Она увидела, как сверкнул в полумраке металл. Услышала щелчок и хлопок. Потом наступила тишина.
– Что это было? – спросила она.
– Я подбросил монету. О, это особенная монета. Она принадлежала моему покойному отцу. Золотая монета достоинством в двадцать марок, отчеканенная в ландграфстве Гессен-Дармштадт в тысяча восемьсот девяносто втором году, в последний год правления Людвига Четвертого. Я просто подбросил монету. Орел или решка. Единица или ноль. Двоичный код. К нему можно свести все в этой жизни. Кстати, по такому принципу работают компьютеры. Вы знали об этом, Тина? Да или нет. На этой планете все либо черное, либо белое, как в двоичной системе. В простоте есть великая красота. Если бы вы прочли мою книгу, то знали бы это.
– Я… я обязательно ее прочту.
– Нет, момент уже упущен. Все надо делать вовремя. Вы никогда об этом не задумывались?
– Никогда и ни для чего не бывает слишком поздно.
– Нет, Тина, вы ошибаетесь. И вести разговоры уже слишком поздно. – Он снова подбросил монету и констатировал: – Орел. Вы знаете, что означает орел?
– Нет.
– А если бы прочли мою книгу, то знали бы.
5
«И что только, черт побери, я в тебе нашла?»
В былые времена Аманда умерла бы ради этого мужчины, но сегодня ей казалось, что она сидит в ресторане за столиком с каким-то совершенно незнакомым типом.
Звали его Брайан Трасслер. Сорок шесть лет, худое, суровое лицо основательно потрепанного жизнью человека. Он коротко стриг свои редкие светлые волосы, за исключением нескольких длинных прядей, которыми прикрывал лысину. Под видавшим виды серым пиджаком от «Армани» черная рубашка с ярким галстуком. У Брайана имелись жена по имени Линда и два маленьких сына – Эдам и Оливер, а также три модные машины и мотоцикл «харлей-дэвидсон».
Хотя по общепринятым меркам Брайан и не был красив, Аманда всегда с ревностью отмечала его способность привлекать женщин. Когда они познакомились семь лет назад, Брайан излучал удивительную энергию, Аманда прежде ни разу не встречала ничего подобного. Глядя на него, можно было подумать, что он, если захочет, запросто горы может свернуть. Именно эта его энергия вкупе с благоговейным трепетом, который Брайан Трасслер невольно вызывал, будучи знаменитостью, мгновенно привлекла к нему девушку.
Их роман начался на первом же свидании, в