Над сортировочным участком показались два черных вертолета с белыми буквами на днищах, свидетельствующими о принадлежности к полиции Лос-Анджелеса. Хоган сердито покосился на них: «Великолепно. Полное сходство с фиаско в гавани. Копы будут смеяться до упаду».

По мере ликвидации помех в виртуальном поле зрения появлялись все новые и новые изображения. Затем коммандер услышал, как с зубодробительным скрежетом остановился первый состав, потом второй, третий, и через несколько минут движение на сортировочном узле полностью прекратилось.

— Ну, ребята, — мрачно произнес Хоган, — давайте прочесывать весь участок сектор за сектором.

Два часа спустя Алику пришлось признать свое поражение. Визуально и при помощи датчиков был изучен весь участок до последнего дюйма: киллера нигде не было. Оцепление из отрядов флота и службы безопасности ККТ оставалось на своих местах. И все же цель от них ускользнула.

Из своего импровизированного командного пункта на платформе 12А Хоган наблюдал, как уставшие и разочарованные люди пересекают сортировочный узел, возвращаясь на базу. Неудача стала колоссальным ударом по их боевому духу — Алик видел это по выражениям лиц и по тому, как они отводили глаза, проходя мимо него.

Рядом с коммандером остановился Тарло — скорее разъяренный, чем разочарованный.

— Не понимаю. Мы шли за ним по пятам. Все вокруг было перекрыто. Он не мог проскочить мимо нас, какими бы дополнительными вставками ни обладал.

— У него были помощники, — сказал Хоган своему лейтенанту. — Много помощников. Это подтверждает и KAOS-атака.

— Да, понятное дело. Вы возвращаетесь в Париж? Мы с ребятами собираемся пройтись по барам, пока они еще открыты, — по крайней мере, более-менее приличные.

В любом другом случае Хоган предпочел бы принять приглашение.

— Спасибо, но не могу. Мне надо доложить о случившемся адмиралу.

Тарло сочувственно поморщился.

— Ох! Ну… наверное, за это вам и платят немалые деньги.

— Такое не окупают никакие оклады, — пробормотал коммандер, глядя вслед уходящему высокому калифорнийцу.

Хоган тяжело вздохнул и приказал эл-дворецкому послать вызов в офис Колумбия.

Сенатор Джастина Бурнелли оставалась рядом с телом, пока чиновник городской службы не направил автоматическую каталку к одному из многочисленных служебных выходов из зала ожидания. Из-за KAOS-атаки произошла значительная проволочка, и все это время Джастина просто смотрела на тело Казимира, лежащее на белом мраморном полу. Простыня, предоставленная служащими ККТ, оказалась слишком маленькой, чтобы полностью накрыть лужу вытекшей из него крови.

Но вот ее любимого положили в черный пластиковый мешок, и несколько роботов-уборщиков принялись смывать кровь, распространяя резкий запах едких химикатов. Через неделю уже никто не вспомнит о том, что произошло на этом месте.

Автоматическая каталка нырнула в заднюю дверь присланной из морга машины.

— Я поеду с ним, — заявила Джастина.

Спорить никто не стал, промолчала даже Паула Мио. Джастина забралась в машину и опустилась на узенькую скамейку. Дверь за ней закрылась. Паула Мио и два охранника, назначенные для сопровождения Джастины, сели в уже ожидавший их автомобиль и отправились следом. В сумрачном свете единственной полоски полифото, закрепленной на потолке, Джастина была готова разрыдаться.

«Я не буду плакать! Казимир с его старомодными понятиями не хотел бы этого».

По ее щеке скатилась одинокая слезинка. Джастина расстегнула мешок, позволяя себе взглянуть на любимого в последний раз перед обязательным судебным вскрытием. Его молодое тело подвергнется самому тщательному исследованию, патологоанатомы сделают глубокие надрезы, чтобы провести полное сканирование, и после этого он уже не будет Казимиром.

Сенатор посмотрела на застывшее лицо юноши и снова удивилась его спокойствию.

— Любовь моя, я продолжу твое дело, — поклялась Джастина. — Я буду бороться вместо тебя, и мы победим. Мы уничтожим Звездного Странника.

Неподвижный взгляд невидящих глаз Казимира был устремлен вверх. При виде его груди Джастина невольно вздрогнула: изорванные в клочья и обгоревшие обрывки его куртки и рубашки не могли прикрыть ужасную рану, оставленную ионным импульсом. Сенатор медленно подняла руку и начала обыскивать карманы Казимира. Его зачем-то посылали в перуанскую обсерваторию, а на разведку флота Джастина уже не могла рассчитывать. В Пауле Мио она тоже не была уверена, да и сама Паула вряд ли ей доверяет.

В карманах ничего не обнаружилось. Она принялась ощупывать ткань одежды, стараясь не обращать внимания на пятна крови, остававшиеся на ее ногтях и ладонях. Прошло немало времени, прежде чем она обнаружила мемо-кристалл в его ремне. Находка вызвала на ее губах слабую печальную улыбку: для совершения своей секретной миссии Казимир в качестве тайника использовал кармашек на ремне — словно обычный турист, опасающийся воров. В груди Джастины снова вспыхнул гнев на Хранителей. Они, может, и сражаются за правое дело, но это не значит, что в свою войну можно вовлекать детей.

Санитарная машина начала замедлять ход, когда Джастина уже вытирала руки салфетками. Она убрала их в свою сумку вместе с мемо-кристаллом и затем торопливо застегнула пластиковый мешок. Дверь машины открылась, и сенатор вышла, надеясь, что со стороны не было заметно, насколько виноватой она себя ощущала.

Они находились в небольшом ангаре на платформе, у которой стоял состав всего из двух вагонов. Чтобы так быстро вызвать частный поезд, Джастине пришлось обратиться лично к Кэмпбеллу Шелдону; к счастью, он проявил достаточное сочувствие. Но, несмотря на их дружбу, сенатор понимала, что платить за эту любезность все равно придется: каждая услуга имеет свою цену — вовремя оказанную политическую поддержку или помощь другого рода. Таковы правила игры. Но сейчас ей было все равно.

Автокаталка поехала к грузовому отсеку второго вагона, а к Джастине подошла Паула Мио.

— Сенатор, вы сознаете, что адмирал Колумбия будет очень недоволен?

— Да, знаю, — ответила Джастина. Это ее тоже не тревожило. — Я хочу быть полностью уверенной в результатах экспертизы. Служба безопасности сената может сделать вскрытие своими силами, но я бы предпочла, чтобы процедура проводилась в нашей семейной клинике в Нью-Йорке — в единственном месте, где исключены любые неточности и проблемы.

— Понимаю.

На преодоление расстояния между Сиэтлом и станцией «Ньюарк», обслуживающей Нью-Йорк, поезду потребовалось двадцать минут. На месте их уже ожидали ничем не примечательная санитарная машина из клиники и два лимузина. Небольшая колонна помчалась к загородной клинике, и на этот раз Джастине пришлось ехать вместе с Паулой.

— Вы мне доверяете? — спросила Паула.

Джастина притворилась, будто смотрит в темное окно, за которым проплывали городские окраины. Несмотря на то что убийство повергло ее в шок и смятение, она сохранила способность мыслить рационально и могла предвидеть возможные последствия вопроса Паулы. Сенатор прекрасно помнила, что следователь Мио никогда не ослабляет хватку.

— Полагаю, мы преследуем кое-какие общие цели. Мы обе хотим, чтобы убийца был пойман. Мы обе верим в существование Звездного Странника. И мы обе считаем, что разведка флота себя скомпрометировала.

— Что ж, для начала этого достаточно, — сказала Паула. — У вас осталась кровь под ногтями, сенатор. Могу предположить,