— Знаю, — отозвался Кулли.
Я хорошо справлялась со станком. Запомни меня.
Кулли моргнул, смахивая слезу, и затянулся лхо. Воспоминания о Бафомете были последним, чего бы ему сейчас хотелось. Любые воспоминания. Все, чего хотелось Кулли — нечто, что можно убить, чему можно причинить боль, чтобы хоть ненадолго отогнать собственную.
— Капрал! — рявкнул так хорошо знакомый голос. — Убрать это! Никакого курения на посту.
Кулли сердито втоптал лхо в землю и заставил себя подняться и отсалютовать, зная, что Стальной Глаз рядом с ним делает то же самое.
— Да, сержант, — сказал Кулли.
Сержант Кэллин яростно воззрился на них обоих. Уставной шлем безупречно сидел поверх уставной стрижки, а ниже его кромки ярко блестели уставные голубые глаза.
— Почему не работаешь, солдат? — требовательно вопросил он.
— Отхожие места готовы, — проворчала Стальной Глаз. — Сержант.
— Так найди себе другое занятие, — огрызнулся Кэллин. — Капрал, отряди свою секцию проинспектировать штабель боеприпасов. Я хочу, чтобы каждая силовая ячейка и граната были переписаны в трех экземплярах и сверены с декларацией Муниторума. Быстро! Праздные руки враг без дела не оставит.
Кэллин крутанулся на каблуках и направился прочь уставным шагом. Система массового оповещения снова провозгласила, что труд во имя Императора есть добродетель.
— Дома у его семьи мануфакторум одежды, как я слышала, — произнесла Стальной Глаз.
— Да что ты говоришь, — сказал Кулли.
В двадцать один — ноль ноль по местному времени их, наконец, сменили в наряде, и отправили назад в лагерь. Расположение роты Д представляло собой несколько пустующих складских сараев, зарывшихся в грязь возле огромных машин, которые приводили в движение подъемники восточного шпиля улья. Там никогда не бывало тихо, а в воздухе день и ночь воняло прометиевыми выхлопами.
Кулли снял шлем, бросил его на койку и со вздохом уселся.
— Проинспектируйте штабель боеприпасов, капрал Кулли, — пробормотал он. — Перепишите в трех экземплярах, капрал Кулли. Покрасьте смазку для движка в белый цвет, капрал Кулли. Праздные руки сержант без дела не оставит.
Он закурил лхо и сердито выдохнул дым в жестяную кружку с густым маслянистым рекафом, который урвал, пока шел через лагерь. Все остальные говорили, что это кошмарная дрянь, но после Бафомета Кулли снова начал ценить гвардейские пайки. Как он полагал, человек, познавший голод и жажду, благодарен за любую пищу.
— Опять сам с собой разговариваешь, Кулли? — поинтересовался капрал Лопата.
Это был человек огромных размеров, обладавший невероятной силой. Полковая легенда утверждала, будто на родине, перед тем как присоединиться к Гвардии, он был боевиком у какого–то знаменитого бандита. Говорили, что на Вардане IV он убил орка в поединке. Кулли в это бы не поверил, если бы Варус не присутствовала при этом и не видела все собственными глазами. Однако она видела, а он доверял разведчице-ветерану больше, чем кому–либо из роты Д за исключением Стального Глаза, так что это, похоже, была правда.
— Не бери в голову, Лопата, — сказал Кулли. — Просто ворчу насчет сержантов. Капральская привилегия, такие дела.
Лопата фыркнул и тоже закурил лхо. Кулли заметил, что у него они хорошие, не то курево из пайков, которое в половине случаев разваливалось в руках, прежде чем его вообще успевали поджечь. У Лопаты, судя по всему, всегда наличествовали запасы, и если хотелось раздобыть дополнительной сакры или еще курева, то он был именно тем человеком, к которому следовало за этим обращаться. В каждом полку имелся свой подпольный торговец, и так было с момента изобретения армий. Кулли знал об этом и закрывал глаза. Впрочем, Кэллин бы так не поступил.
— Не свети их там, где сержант увидит, — предупредил он. — Он из тех, кто отдаст тебя комиссару под суд за вымогательство.
Лопата хохотнул.
— Это же просто лхо, — сказал он, но все же убрал пачку под форму.
— Где ты их вообще взял? Когда мы были на транспортнике, у тебя уже ничего не осталось.
— Встретил одного парня, — произнес Лопата, выразительно пожав плечами.
— Ты вечно встречаешь одного парня, — заметил Кулли. — Полезное умение.
Лопата секунду глядел на другого капрала, задумчиво наморщив лоб.
— Хочешь вписаться в одно дельце? — спросил он после паузы.
Кулли закашлялся, чтобы скрыть свое удивление. На Вардане IV они с Лопатой находились в разных взводах и были едва знакомы. Хотя с тех пор они служили в одном подразделении, их взаимоотношения не выходили за рамки профессиональных.
— Может быть, — помолчав, сказал Кулли. — А почему я?
— Кэллин нравится тебе не больше, чем мне, — произнес Лопата. — Люди вроде него вредят бизнесу, но сдается мне, что старина Кулли знает, куда дует ветер.
— И что там? — спросил Кулли.
— Просто принять груз, — сказал Лопата. — Тот парень, которого я встретил, ему сбросят посылку прямо на краю жилмассивов. Он хочет, чтобы ее подобрали и принесли к шпилю, только и всего, но в жилмассивах сейчас стало не особо безопасно, когда всю охрану отвели за новую линию фронта. Он видел, как все эти скучающие солдаты болтаются по округе, и решил, что нам может приглянуться преждевременный гонорар. Варус уже в деле, еще я поговорю со Стальным Глазом и еще парой человек. Это легкие деньги, Кулли.
— Нам придется быть чертовски осторожными, — произнес Кулли. — Гарантировать, что мы смотаемся туда и обратно, пока в распорядке не наше дежурство. Комиссар не слезает с явочных списков после того, как Шаррик и Элльс дезертировали. Какой бы там хороший ни был гонорар, но я не стану рисковать получить болтер в задницу.
Шаррик и Элльс, скверное дело. Оба были ветеранами, крепкими парнями, которые так же, как и все остальные, прошли Вардан IV.