— Но кто? Кто вообще знает, как это делается?

Кулли не знал. Все, что он мог делать — прижимать лазган к плечу и двигаться дальше.

Теперь все было в руках Императора.

Дареус Ворн сглотнул желчь и постарался не смотреть.

Генетор снова склонилась над операционным столом. Из ее сгорбленной спины сквозь прорези в доходившем до пола багряном одеянии тянулись длинные механические щупальца, со стрекотанием орудовавшие зажатыми в них инструментами. Как он узнал, они назывались механодендритами и были срощены непосредственно с позвоночником Генетора. От одной мысли об этом его мутило, но это было ничто в сравнении с… ну, со всем остальным.

Подопытный снова пронзительно кричал. Не поднимая головы, Генетор протянула неестественно худую и вытянутую металлическую руку и ткнула рифленым когтистым пальцем в кнопку. Поршни инъекторов нартециума с шипением пришли в движение, вонзая длинные иглы, и подопытный опять умолк.

Где–то внизу в здании Ворн слышал выстрелы. Он игнорировал их, но его рука все равно непроизвольно пододвигалась к изукрашенному болт-пистолету в кобуре на боку под элегантно скроенной курткой. В улье Лемегетон он был крупным воротилой, по сути — одним из главных преступников планеты. И все равно он был напуган до потери рассудка.

Генетор отложила свои инструменты и повернулась к нему.

Ворн мысленно называл Генетора «она», поскольку та пользовалась женским именем, но и только. В ней оставалось так мало органического, что было совершенно невозможно что–либо определить иными способами. Как она говорила, ее звали Бабетта Витцковски, и именно она являлась главной причиной того, что Ворн был готов от страха наложить в свои отлично пошитые брюки.

Она распрямилась во весь свой семифутовый рост, выгнув механодендриты поверх плеч, и оглядела его через смотровую щель, в которой мерцал и пульсировал плотный пучок низкоинтенсивных лазеров. Из решетчатого динамика на том месте, где когда–то находился ее рот, полился поток визжащих звуков двоичного машинного языка.

— Простите меня, Генетор, — произнес Ворн. — Мне не хватает познаний, чтобы понять священное бинарное кантирование.

Разумеется, ей было об этом известно, но за последние несколько месяцев Ворн усвоил, что, углубившись в работу, Генетор может забывать обыденные, человеческие вещи. Секунду она смотрела на него, а затем, чуть потрескивая передатчиком вокс-синтезатора, заговорила вслух:

— Убедись, что это тот шум, что и должен быть, — произнесла она.

Ворн кивнул.

— Как прикажете, — сказал он и направился проверить.

Всякий раз он с радостью и без вопросов пользовался любым предлогом сбежать от нее. Когда что–то выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой, так оно всегда и выходит. Ворну следовало бы знать об этом в свое время, однако в итоге победила жадность. Как он понимал, теперь было уже слишком поздно поворачивать назад.

Его контрольная комната располагалась на третьем этаже, там же, где и экспериментальная операционная Генетора, а производство сервиторов осуществлялось внизу, на втором уровне. Судя по звуку, стреляли именно там. Предшествующая пальба была на первом этаже и снаружи, где не имела никакого значения, а затем последовали взрыв и три высокоэнергетических лазерных выстрела, которые сообщили ему, что в их отряде есть снайпер.

Это было славно.

Потенциально это было очень славно, если он знал своих покупателей хотя бы вполовину так хорошо, как полагал. В конце концов, должен же и он что–нибудь с этого получить.

Облегченно приоткрыв рот, Ворн наблюдал за ними посредством вокс — и пикт-трансляций в контрольной комнате. Лаборатория, машинная мастерская и операционные принадлежали Генетору, но это были его владения. Он начинил все здание пикт-камерами и вокс-передатчиками, точно так же, как когда шпионил за объектами шантажа на вершинах улья Лемегетон. Он знал, что делает, но Генетор была не из тех, кто прощает ошибки. Ошибись он на этот счет, и для него все бы обернулось мучительно скверно. Это он понимал чрезвычайно хорошо.

— Иди дальше, капрал, — прошептал он про себя. — Просто иди дальше, и может статься, я еще доживу до следующего дня.

Со стороны дверного проема донесся всплеск гудящего механического шума. Он обернулся и увидел, что там возвышается Генетор. Поверх ее блестящего металлического черепа был накинут багряный капюшон, а механодендриты медленно покачивались в воздухе над плечами. Коммуникационный лазер полыхнул ему в глаза плотно сжатым пакетом непонятного двоичного кода.

Увидев ее в дверях его святая святых, он сглотнул. Может, он и получал прибыль, но это была ее операция. Он знал об этом и отлично осознавал, что он для нее — всего лишь мясная марионетка, которую терпят ровно столько времени, сколько та продолжает приносить пользу.

— Генетор, — проговорил он, и она, похоже, снова вспомнила.

— Докладывай, — велела она.

— Все идет согласно плану, — сказал Ворн.

Мгновение Генетор задумчиво его разглядывала, а затем отвернулась.

Ворн вытер скользкие от пота руки о штанины своих дорогих брюк и подавил желание всхлипнуть.

— Ох, Император милостивый, — прошептала Варус. — О нет.

Заглянув в палату, Кулли почувствовал, что у него выворачивает желудок. Там находилось, должно быть, двадцать или больше истерзанных человеческих тел, все на разных стадиях вивисекции. В воздухе густо роились мухи и смердело гноем и разложением. Многие висели на крюках, прицепленных к моторизованному конвейеру наверху, другие же беспомощно лежали на грязном и сыром белье, которым были накрыты ржавые койки. Когда солдаты вошли в комнату, глаза тех, у кого они еще оставались, затрепетали и открылись. Другие незряче повернули головы на звук открывающейся двери. По большей части у бедолаг не было конечностей, обрубки были либо срощены с разъемами, либо же просто оставались открытыми, и оттуда сочились кровь и гниль. Вязкие нитки слюны тянулись изо ртов тех, у кого рты вообще сохранились, а пол потемнел от испражнений и застарелой крови.

— Вот жуть, — проговорил Лопата.

— Пожалуйста, — прохрипел мужчина, один из исковерканных кошмаров без рук и ног, висевший на своем крюке, будто полутуша грокса. — Прекратите это.

— Прекратите это, — эхом отозвался другой, и слова подхватил хор голосов.

— Прекратите это!

— Кто вы? — спросил Кулли.

— Просто рабочий с ткацкой фабрики, — прошептал мужчина. Его дыхание натужно выходило из груди, где между сломанными вторым и третьим ребрами торчало несколько толстых ребристых трубок. — Не… не преступник. Пожалуйста, просто рабочий.

— Больно, — простонало нечто, и Кулли вправду не смог бы определить, мужчиной или женщиной оно было до начала хирургических вмешательств.

— Как это случилось?

— Похитили, — просипел мужчина. — Нас всех. Пожалуйста, больно. Пожалуйста, пожалуйста. Прекратите это.

— Кто похитил?

— Не знаю. Пожалуйста, больно. Пожалуйста!

Варус вскинула лазган и прикончила его одиночным выстрелом.

— Он мог сказать нам что–то полезное! — запротестовал Лопата.

— Я не могу, — выговорила Варус, и по