В двух не связанных между собой происшествиях в Сингапуре с интервалом примерно в семь-десять дней были убиты три человека: английский турист чуть старше сорока и пожилая чета из США. Убийства по времени почти совпали с возвращением домой иранских заложников. Труп англичанина обнаружили на территории отеля «Гудвуд парк», а тела американцев – в пустующем бунгало в районе Орчард-роуд[5]. Все три тела были изуродованы, а на двух из них были найдены игральные карты с небрежно нацарапанным причудливым и загадочным именем – Коко. Шесть месяцев спустя, летом 1981 года, в Бангкоке в номере отеля были найдены трупы двух французских журналистов, изувеченные таким же образом; на телах лежали игральные карты, подписанные тем же именем. Единственное отличие этих убийств от имевших место полтора десятилетия назад в Я-Туке, состояло в том, что карты были не полковыми (т. е. не из военного снабжения), а обычными игральными, «гражданского образца» картами, доступными везде.
Майкл полагал, что Андерхилл в Сингапуре, – во всяком случае, Тим всегда утверждал, что после демобилизации собирается переехать туда и остаться жить. Но обличить Андерхилла в убийстве – такое Майклу даже в голову не приходило.
За время службы во Вьетнаме Пул узнал двух удивительных личностей – двух человек, которых он выделял на фоне остальных как заслуживающих уважения и симпатии среди того полубалагана, полулаборатории человеческого поведения, которыми становится сложившееся боевое подразделение. Одним из них был Тим Андерхилл, другим же – паренек из Милуоки по имени М. О. Денглер. Храбрейшие из тех, кого он когда-либо знал, Андерхилл и маленький Денглер, казалось, чувствовали себя во Вьетнаме как дома.
Действительно, сразу же после войны Андерхилл вернулся на Дальний Восток и стал достаточно успешным автором детективных романов. М. О. Денглер из Азии так и не вернулся: находясь в кратковременном отпуске в Бангкоке, он погиб в довольно странном дорожном происшествии вместе с другим солдатом по имени Виктор Спитальны.
О, Майкл скучал по Андерхиллу. Ему так не хватало их обоих – Андерхилла и Денглера.
Майкла постепенно нагоняла группа ветеранов – такая же нестройная и разношерстная, как и та, за которой он пристроился. Он заметил, что шагает уже не один, но двигается между толпами, выстроившимися на тротуарах по обе стороны улицы, в которых ему почудились несколько Денглеров, – таких же низеньких «панамочников», с пышными усами, одетых в полиэстер ВЗВ[6].
Будто прочитав его мысли, один из таких малышей-панамочников, шагавший неподалеку от Майкла, подошел бочком к нему и что-то прошептал. Майкл нагнулся к нему, приставив ладонь к уху.
– Я был чертовски крутым бойцом, братан, – чуть громче прошептал бывший солдат. В глазах его блеснули слезы.
– Сказать по правде, – отозвался Майкл, – вы напоминаете мне одного из лучших солдат, каких я когда-либо знал.
– Ясен пень, – отрывисто кивнул «Денглер». – В каком «хозяйстве» служил?
Пул назвал номера дивизии и батальона.
– В каком году? – ветеран вскинул голову и заглянул Майклу в лицо.
– В шестьдесят восьмом, шестьдесят девятом.
– Я-Тук, – мгновенно среагировал «Денглер». – Да, помню… Значит, то были вы, ребята? Журнал «Тайм» и прочее дерьмо?
Пул кивнул.
– Уроды. Они должны были наградить лейтенанта Биверса гребаной Медалью Почета, а затем отобрать ее за то, что распустил язык перед этими шакалами журналистами, и все дела, – бросил малыш в панаме и «отстегнулся» в сторону неуловимым плавным движением, которое не произвело бы ни малейшего шума, если бы они шли по хрупким веточкам в зарослях.
Две полные женщины с прическами-одуванчиками, в пастельных брючных костюмах и с просветленными, как на церковном пикнике, лицами несли красный баннер с надписью резко выделяющимися черными буквами: «ВОЕННОПЛЕННЫЕ, ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ». Отстав от них на несколько шагов, двое моложавых бывших солдат несли баннер: «КОМПЕНСАЦИЮ ЗА ЭЙДЖЕНТ ОРАНЖ»[7]. «Эйджент оранж»…
Виктор Спитальны запрокидывал голову и высовывал язык, изображая, насколько хорош вкус этой дряни. «Ну-ка, ублюдки, пейте до дна! Эта хренотень – настоящий бальзам для души!» Вашингтон и Спэнки Барридж, чернокожие солдаты, прикомандированные в их отряд, валились с диким хохотом на густые кусты у тропы, хлопая друг дружку по спине и бокам, повторяя «бальзам для души» и беся этим Спитальны, который, как все прекрасно знали, верный своей дурацкой привычке, всего лишь пытался шутить. Прилипчивая вонь «Эйджент оранжа» – нечто среднее между бензином и техническим растворителем – преследовала их до тех пор, пока не была смыта либо тело не покрывалось пленкой: пот, репеллент от насекомых и въевшаяся в кожу тропическая грязь.
Пул вдруг поймал себя на том, что вытирает ладони, однако смывать «Эйджент оранж» было слишком поздно.
Каково это – убивать человека? Я не могу объяснить этого. Не могу просто потому, что не могу, вот и все. Кто знает, может, меня самого убили, но не раньше, чем я убил своего сына. Ты обделался, чувак, потому и ржешь до колик.
3
К тому времени, когда Майкл Пул достиг парка, парад растекся в неторопливо бредущую толпу – колонна участников и зеваки теперь все вместе двигались через лужайку. Разрозненные, не связанные между собой группки брели напрямую, огибая редкие деревья, заполняя все видимое пространство парка. Еще не видя Мемориала, Майкл чувствовал, где именно тот находится. Примерно в сотне ярдов перед ним толпа стекала по склону в естественную чашу, озарившуюся невидимым ореолом энергии неисчислимого количества людей, а внизу, под ногами этих людей, лежал Мемориал. У Майкла зазвенело в ушах, и побежали мурашки.
Небольшая группа ветеранов в инвалидных колясках с усилиями пробивались через траву лужайки перед чашей. Одно из кресел опрокинулось набок, и из него выпал худой черноволосый мужчина без обеих ног. Лицо его показалось поразительно знакомым. Сердце Майкла замерло – Гарри Биверс! Майкл рванулся было на помощь, но в следующее мгновение одернул себя. Упавшего уже окружили друзья, да в любом случае он никак не мог оказаться бывшим лейтенантом Пула. Двое поправили кресло и держали его ровно, пока упавший опирался на свои культи. Затем он рывком поднялся на металлические подставки для ног, потянулся, ухватился за подлокотники и с ловкостью гимнаста поместил себя в кресло.
Мало-помалу мужчин в колясках нагнала и стала огибать толпа. Майкл огляделся по сторонам. Почудившиеся знакомыми в первое мгновение лица оказывались абсолютно чужими. Всевозможные бородатые гиганты-двойники Тима Андерхилла двигались то здесь, то там к поросшей травой низине-чаше, от них не отставали несколько жилистых Денглеров и Спитальны. Сияющий круглолицый Спэнки Барридж «дал пять» чернокожему мужчине в спецназовской кепке. «А как же дэп