Наверное, до некоторой степени уже можно было расслабиться, но я чувствовал: дам волю эмоциям — вообще никуда не уеду. Ночевать пусть даже в танке и летом, но посреди леса в мои планы не входило — потому я вернулся за рычаги. Правда, перед этим осмотрел, насколько это возможно не слезая, машину снаружи. Не знаю, на что надеялся — естественно, ничего не узнал. Разве что своей круглой цельнолитой (сварного шва не нашел) башней танк походил на советские цифровые модельки из упомянутых игр — но и только.
А вот что на броне нашлось, так это следы многочисленных попаданий молний. Причём не сказать, чтобы разряды как-то попортили «шкурку» многотонной громаде. Испарили начисто краску, если она на башне и бортах ещё оставалась, украсили металл своеобразным узором — и всё. В районе кормы узор, правда, уже скрылся под слоем копоти, вырывающейся из выхлопных отверстий. Наверное, мой танк в лесу с высоты сейчас можно было найти столь же просто, как и движущийся паровоз! Вот только что-то никто не спешил находить…
Дальше я времени не терял: часов не было, но по ощущениям день успел перевалить за середину, а я всё пытался маневрировать так, чтобы свалить как можно меньше живых деревьев. Если сначала выходило только хуже — я неуклюже сносил даже то, что вполне можно было бы объехать, — то под конец уже приноровился и к ходу рычагов, и к инерции танка. Оставалось надеяться, что моё попадание примут к сведению и не повесят штраф за уничтожение скольких-то там гектар леса…
Солнца на небе я так и не увидел, компас остался в выброшенном мобильном и всё равно был электронным, о нём тоже можно было забыть. Оставалось визуально контролировать свой след в попытках не сбиться со случайно выбранного курса «подальше от аномалии». Если меня не перебросило в безлюдный параллельный мир (к тому моменту я был готов поверить во что угодно), рано или поздно мне должны были попасться следы людей — если только по собственной глупости не въеду в водоём или в болото.
Повезло: дорога попалась раньше. Даже не грунтовка, а следы машины-трелёвщика на гусеницах — как же я им был рад! Аж даже покричал вслух. Руки натурально тряслись, а из глаз покатились непрошенные слёзы. Я выбрался! Я буду жить! С огромным трудом силы воли хватило вернуться на место мехвода. Через километр попался очередной ручей с чистейшей водой — и я в первый раз покинул спасшую меня машину и позволил себе напиться! Тут же подвело желудок от дикого голода. Уговорили: в танк и по газам. Не к обеду, так к ужину!
Настоящая, разбитая и пыльная грунтовка нашлась у внешней границы леса — в неё змеиными хвостами вливались следы трелёвочников, а ямы и колдобины заставили бы расплакаться Славика. От счастья. В какой-нибудь из них он свой уазик точно потерял бы целиком.
Опять начало вечереть, и я даже рискнул потрогать парочку самых многообещающих рычагов на панели, всего лишь со второй попытки найдя ручной газ.
Моя давно забывшая о том, что такое глушитель, «броня» покатилась совсем уже резво, почти подпрыгивая на вершинах ухабов. Я всё ждал, что грунтовка доведёт меня до асфальта и потока машин на нём, но этот светлый миг всё никак не наставал. Не показывался и посёлок, в котором по всем прикидкам должна была располагаться база лесорубов — лишь у горизонта порой возникали и пропадали то ли другие рощи, то ли языки всё того же леса. И ни одной другой машины — как вымерли.
Уже в сумерках я углядел далеко впереди яркий огонёк… и вместо радости испытал совсем неуместное дежавю. Идиотское, совсем не смешное ощущение. Пришлось делать над собой очень неприятное усилие, чтобы отжать рычаги и двинуться дальше по колеям на свет. Который, к огромному моему облегчению, оказался всё-таки фонарём на высокой решётчатой башенке вроде тех, на которые вешают сотовые ретрансляторы. И освещал он…
…идеально ровный бетонный вал противотанкового заграждения, над которым возвели совершенно неуместно выглядевший частокол. Огромная воротина из разномастных досок, кое-где усиленных листами кровельной жести, от свежих до рассыпающихся от ржавчины, сдвигалась на роликах по специальным рельсам. Их как раз собрались закрывать и ждали определённо именно меня — рёв силовой установки слышно было за несколько километров.
— Знатный трофей! — я, повинуясь жестам мужика в комбинезоне механика из какого-нибудь преуспевающего гаражного сервиса, закатил машину внутрь и сбавил обороты до минимума. Воротина за мной с протяжным скрипом закрыла проезд. — Долго, небось, двигатель колупал? Или подрезал у кого другого? Надеюсь, не из наших? Хех, не отвечай, твои проблемы — это твои проблемы, мужик. Разборка и свалка у нас вон там, первый поворот налево. Джулиан точно ещё работает, может, успеешь сдать.
— Спасибо! — прокричал я из люка. Проблема в том, что я сделал это не на русском — да и обращались ко мне на незнакомом языке. Который я понял, словно давно его знал. Знал настолько хорошо, чтобы говорить без заметного акцента.
Приплыли.
Глава 3
В любой непонятной ситуации делай так, как говорит тот, кому ситуация понятна. Скрывшись в люке и с трудом подавив желание за собой его задраить, я медленно покатил вперёд, стараясь не газовать. Одновременно во все глаза вглядывался в окружающий пейзаж. Посмотреть было на что.
Поселение за воротами встречало пакгаузами и складами по два-три этажа высотой, сбитыми по той же технологии, что и ворота: доски плюс жесть. На некоторых висели вывески, уже плохо различимые в темноте… Тут словно в ответ на мою мысль зажглось уличное освещение. Лампы накаливания в абажурах-грибках на деревянных столбах! Я что, в шестидесятые провалился?!
Правый поворот оказался совсем близко, всего пару складов проехать. Пропустить его было совершенно невозможно: разбитая грунтовая дорога выворачивала именно туда, а ведущую прямо улицу совсем недавно аккуратно посыпали мелким гравием на песчаной подушке. Что-то мне подсказывало, что если я туда впрусь на своём танке, перемалывая покрытие гусеницами, по головке за это не погладят.
Свернув, я получил отличную панораму на обозначенную местным свалку: сотни корпусов военной техники и их частей, хорошо видимые за забором из сетки-рабицы. Разумеется, «отремонтированной» в произвольных местах всё теми же досками и жестью. Немногим дальше в едва подствеченном тусклыми фонарями сумраке угадывались кучи откровенного металлолома.
Свалка