Я не стал спешить с ответом, тщательно взвесив каждое будущее слово, прежде чем дать ему свободу.
— Ша-Гриарду был нужен повод для нарушения договора и начала нападения, и этим поводом оказалась гибель молодого пастухара от рук несведущих Посланников. Мы предполагаем, что это было заранее спланировано, особенно если учитывать то, что армия силзверов подступила к стенам города уже на следующий день.
Жаброид кивнул.
— Разумно. При анализе подобных происшествий стоит учитывать абсолютно любой вариант, сколь бы незначительным он не казался.
По мере нашего неспешного продвижения на улицах стало попадаться всё больше народа: кто спешил по каким-то утренним делам, убегая далеко вперёд нас и вскоре скрываясь из виду, а кто наблюдал за нами из-за забора, окон или калитки, при этом приветственно кивая старосте, и пока что я замечал в основном гуатов, в которых чувствовал по большей части слабые отголоски силы. Но, что странно, постепенно стал нарастать какой-то шум, громкий звук голосов и крики. Не крики ярости, боли или возмущения, нет — то был скорее гомон нестройно переговаривающейся толпы, который с каждой минутой становился всё ближе. И вот с очередным поворотом дороги нашим взглядам предстало разношерстное сборище людей вперемешку с нелюдями, увидев которых я сразу же невольно напрягся — уж слишком свежи были воспоминания о битвах с силзверами.
Хайзен не сбавил темп и не остановился, продолжая всё также неспешно идти вперёд, и я последовал его примеру, расслабленно держась подле него и не подавая признаков беспокойства. По обрывкам долетающих до меня разговоров стало ясно, что они обсуждают ночную схватку старосты Хайзена с непонятным зверем, незаметно пробравшимся в деревню прошлой ночью. А когда толпа наконец заметила нас, то просто разошлась в стороны и пропустила дальше, при этом здороваясь со старостой и продолжая переговариваться, но теперь уже указывая мне в спину и не снижая голоса интересуясь, не этот ли полузверь отхватил от старика?
А ещё через несколько шагов мне наконец стало понятно, зачем они тут собрались и чем были заняты — выдрихинцы помогали односельчанину латать дыры в проломленном заборе, при этом не упуская возможность отпустить колкости относительно того, что он так долго ленился и откладывал замену прохудившейся ограды, что Хайзену это вкрай надоело и он швырнул в неё зверем, дабы его ленивая задница поднялась с печи и приступила к работе.
Одолеваемый проснувшейся совестью, я уже было начал обращение к Хайзену, дабы заверить его в готовности покрыть все возникшие расходы, но оказался грубо прерван:
— Господин Хайзен, я…
— Эй, ты! — Раздался ярости крик. — А ну стой, паскуда!
Мы со старостой удивлённо повернулись в сторону крикуна и увидели взбешенного свинолюда, возвышающегося над толпой и распихивающего её в стороны широкими плечами. И направлялся этот явно недружелюбный субъект прямо к нам, так что мы тут же остановились.
— Ты! — Яростно дыша, свинолюд навис прямо надо мной и грубо ткнул пальцем в грудь. — Это ты тот ублюдок, что убил мою собаку?!
Недоуменно нахмурившись, я бросил взгляд в сторону дома, из которого он вышел, и перед глазами вспыхнула картина проломленного собачьего черепа.
Вот жеж Лядь…
Печально вздохнув, я посмотрел свину в глаза.
— Мне жаль, но это действительно так. Прошу, примите мои искренние извинения за этот ужасный проступок. Я готов возместить причинённый вам ущерб.
— Этот пёс верно служил мне почти десять лет, гнида ты уродливая! Почти. Десять. Лет! — Каждое очеканенное слово он сопровождал ощутимым тычком пальца мне в грудь. — Я взрастил его с самого щенка, лядский ты выродок!
— Борлаф, — подал голос невозмутимый Хайзен, — перед тобой трогранд Рэйтерфола, и мне бы хотелось, чтобы ты проявил чуть больше уважения.
Свин по имени Борлаф бросил на него озлобленный взгляд.
— Да мне насрать, кто он там такой! А ты, — он вновь посмотрел на меня, — засунь свои деньги в свою трограндскую задницу и сдохни в муках!
Сплюнув мне под ноги, он развернулся и, расталкивая притихшую толпу, направился обратно в дом.
— Не принимайте близко к сердцу, — сказал Хайзен, — пёс был ему дорог.
Я кивнул.
— Понимаю. — Проводив Борлафа взглядом, мы отправились дальше, вскоре оставив возбужденно переговаривающихся выдрихинцев далеко позади. — Честно говоря, впервые вижу свинолюда. Он силзвер или Посланник?
— И то, и другое. Рожденный рэйтерфолской Колыбелью, он, как и любая нелюдь, был отправлен мандримом в Дунгрит, силзверский город, что стоит на востоке от Рэйтерфола.
— Что? — Я пораженно вскинул брови. — Рожденных в Колыбели нелюдей отправляют не в Рэйтерфол, а в Храстранхолм?
— Верно. Относительно свободный вход в Рэйтерфол имеют лишь немногие расы, вроде жаброидов, муржитов, гринорцев, роршанов, кроколодонов и некоторых других. Остальным для передвижения по Архиону требуется специальное разрешение, отдельное от каждого владыки региона. Лишь в этом случае есть хоть какая-то гарантия безопасности силзвера на землях Объединенного Королевства.
— Не знал этого.
— Это неудивительно. Мало кто из силпатов интересуется вопросом противостояния с силзверами. Многим для вражды достаточно внешних различий: мы — силпаты, они — силзверы.
— Хм. Тогда почему в Выдрихе живут силзверы? Разве в таком случае они не должны населять деревни Храстранхолма?
Впервые за всё время на лице старого жаброида появилось подобие слабой улыбки.
— Рэйтерфол не похож на другие королевства. Здесь силзверы, отказавшиеся от дороги могущества и выбравшие путь мирянина, могут жить в мире под защитой лорда Драйторна, и при этом они не обязаны приносить присягу, а лишь должны уплачивать налоги и соблюдать общепринятые мирянские законы. Собственно, из-за соглашения с Храстранхолмом, силпаты, ставшие мирянами, могут точно также жить в силзверских деревнях на подобных условиях. По крайней мере, так было раньше. — Глубоко вздохнув, Хайзен вдруг повернул ко мне голову. — Как насчёт чашечки чая?
Слегка застигнутый врасплох внезапным вопросом, я кивнул.
— Конечно, почему бы и нет.
— Тогда прошу сюда.
Выйдя на деревенскую площадь, в центре которой стоял небольшой храм поклонения Древним, мы свернули направо и практически сразу остановились у светлого двухэтажного дома с широкой верандой, на которой стоял простенький столик с деревянными креслами, удобно подбитыми мягкими вкройками.
— Присаживайтесь, а я пока принесу чай.
Жаброид скрылся в доме, а я расположился за столиком, устало откинувшись на спинку кресла и расслабленно опустив руки на подлокотники. Тело всё ещё продолжало ныть, вытянутое левое ухо то и дело подрагивало, реагируя на доносящиеся отовсюду звуки, а лицо и челюсть постоянно немели из-за пусть и медленно, но верно меняющегося строения черепа.
Интересно, как я сейчас выгляжу?
Я опустил взгляд на правую ладонь, пальцы которой уже начали потихоньку удлиняться и обзаводиться более острыми ногтями, являющимися предвестниками более смертоносных звериных когтей.
Нда. В зеркало сейчас лучше не смотреть.
Скрипнувшая дверь известила о возвращении жаброида, принёсшего две глиняных кружки и чайник, покрытый странными символами. Поставив чаши на стол, Хайзен разлил