Каликс подходит впритык, и шепчет мне на ухо:
— Чтобы тебя убить, заряжать оружие необязательно.
Пытаюсь успокоиться, прийти в себя после испуга и начать нормально дышать, но похоже это займет больше времени чем мне бы хотелось. Хватаю одной рукой себя за шею, а второй расстегиваю пуговки на платье, в надежде, что получится вдохнуть на полную грудь. Майор не спеша наливает полный стакан воды из кувшина и смакует каждую секунду моего удушья, того как я опускаюсь на пол, упираясь руками в холодный бетон, чтобы только не упасть в обморок. Он делает два шага вперед, нависает надо мной, как огромная машина-убийца и выплескивает содержимое стакана мне в лицо. Холодная, свежая вода смывает пот, а легкие открываются словно я вынырнула после длительного погружения под воду. Я дышу!
— Отвести её в могилу! И пусть смотрит на все прелести этого места! ― отдает команду своим сторожевым псам.
— У тебя есть время до рассвета, и учти, больше по твоим правилам не будет! Надеюсь ты не пожалеешь, что у вас выбор один на двоих, ― говорит мне напоследок майор.
Не оставляя себе попыток отдышаться, я поднимаюсь с пола, вытираю рукавом лицо и смотрю на майора. Откуда он знал, что я так реагирую на испуг? Мне кажется я снова теряюсь в реальности, не различаю где сумасшествие. Платье, приступ — как это объяснить? Это реальность? Один из стражников толкает меня в плечо так сильно, что чудом не выбил его из сустава. В лавандовых кошмарах я не чувствую боли, только страх перед болью, значит это — реальность.
Послушно следую к месту со страшным названием «могила». Территорию, отведенную для тренировок и учений мы давно прошли, но всё ещё находимся за колючей проволокой под напряжением, что ограждает территорию штаба. Перед нами вырисовываются обломки старого цеха, видимо на этом месте раньше было такое же здание с высокими бетонными стенами, как и то где меня держали, но сейчас уцелела только большая часть одной из несущих стен. Внутри обломков отдельным коридором к стене протянута колючая проволока, она ведет к подвальному помещению. Вся стена словно мольберт начинающего художника авангардиста, хаотично забрызгана багровыми кляксами, что в совокупности создают картину с привкусом смерти. Стражник бьет меня в левый висок, я теряю равновесие и падаю на обломки разрушенных стен, сбивая ладони в кровь.
— Что вы делаете? ― кричу я.
Он связывает мне за спиной руки, хватает за волосы и фиксирует голову в одном положении не позволяя встать.
— Майор приказал, чтобы ты смотрела, ― грубо отвечает солдат.
— Что? Я не понимаю… Отпусти, мне больно!
Острые камешки впиваются в колени, а голова ужасно пульсирует от удара. Я пытаюсь вырваться, но мои брыкания безуспешны, только делают хуже, заставляя стражника стягивать в кулак косу ещё сильнее.
По периметру стены вдоль коридора с колючей проволокой выстраиваются солдаты с оружием, один из них держит собаку. Из двери в подвал выходит двое мятежников, а вслед за ними связанные между собой наручниками и цепями солдаты Литора.
Я бегло вожу глазами от солдат до стены, к которой их ведут. Багровые брызги словно веточки ели, обозначают место казни. Некоторые из пленных от изнеможения и побоев еле передвигают ногами. Я всматриваюсь в лица, гематомы и кровоподтеки искажают их до неузнаваемости, но последних я узнаю сразу — это Тео и Трибус. Под вой собаки пленные неспешно несут свои тела прямиком по коридору к рябой стене. Мои глаза наполнены слезами, а боль в груди словами описать невозможно.
— Нет… Пожалуйста, нет! ― умоляю я, кричу во всё горло, но меня словно и нет здесь, никто не обращает внимания на мою нарастающую истерику.
Не могу смотреть на это, зажмуриваю глаза, но стражник дергает за косу, заставляя любоваться казнью. Солдат с собакой отдаёт приказ и грохот выстрелов рассекает воздух. Бездыханные тела падают на землю, а брызги крови рисуют новые витки картины на стене.
Я кричу так громко и так долго, как только выдерживает горло. Сложно определить, как долго после суда тела лежали на земле до прихода гробовщика, но мои голосовые связки к тому времени уже давно перешли на тихий хрип, сопровождающийся острой болью. Руки мне развязали, на запястьях остались стертые в кровь следы от веревок. Ноги сомлели, подняться с колен не так просто. Я обессилена.
Всё вокруг размыто, словно я маленькая рыбка, что плавает в круглом аквариуме и смотрит на мир через призму плотного стекла. Фоновые звуки то шипят, то издают резкий скрип — это стражники разговаривают между собой, или возможно со мной, но я не разберу ни единого слова.
Тяжелыми шагами ко мне неспешно подходит Галлус, он держит в руках лопату с деревянной рукояткой и склонившись что-то говорит. Я пытаюсь встать, но удар лопатой снова прибивает меня к сырой земле. Дальше всё словно вспышками, то всплывает перед глазами, то устремляется в бездну, углубляясь в кромешную темноту.
Меня ведут к стене казни, мы обходим её с обратной стороны и перед моими глазами расстилается перекопанное поле. Вначале поля выкопана огромная яма предназначенная для захоронения солдат. Теперь понятно почему это место называют «могила». Гробовщик по одному переносит тела, завернутые в окровавленные грязные простыни и скидывает одно на другое. Горечь рвоты подкатывает к горлу.
Мне отдают приказ, мотивируя к действию сильным ударом по лицу. Извиваясь в судорогах рвотных позывов, принимаюсь его выполнять — я хороню своих друзей.
Тяжелая, влажная земля падает с моей лопаты засыпая тела молодых ребят. Вот она — война, такая, какая она есть! Окровавленный, завернутый в грязные простыни, Тео медленно исчезает под грудой сырой земли, но никогда не исчезнет из моей памяти. Он навсегда останется для меня веселым мечтателем, тайно влюбленным в рыжую девушку. Я никогда не узнаю, почему он изменил свою цель и не примкнул к мятежникам. Возможно не смог принять что желанная для него сторона оказалась ничуть не лучше той, от которой он так стремительно без оглядки бежал, но он сделал свой выбор — принял неизбежную для всех нас смерть сейчас, так и не дождавшись заветного первого свидания. Я же не могу себе позволить такой выбор.
Горячие слёзы застилают глаза. Я падаю на рыхлую