Светлые волосы волнами спадают на уставшие веки моего мальчика. Он нисколечко не поменялся в лице с тех пор, как я увидела его спящем впервые. Вот только мы давно уже не те дети, что прятались в спальне от родителей, когда рассказывали друг другу страшные истории всю ночь под одеялом.

Прим лежит без сознания в старом сыром подвале куда меня привели стражники по приказу Каликса. Времени на разговоры осталось мало, рассвет наступит совсем скоро. Ран и серьезных ссадин у него нет, только глубокие и уже слегка подгнившие следы от веревок на руках, точно как у меня. Обморок вызван элементарным истощением.

Аккуратно, еле слышно я глажу кончиками пальцев его лоб, убирая кудрявые волосы с глаз. Прим умный, он точно придумает, как нам выбраться из этой передряги, вот только нужно убедить его пойти на сделку с Каликсом, чтобы выиграть время. От того, что он рядом, живой и невредимый, внутри меня горит огонь надежды, он согревает и успокаивает. Мне так хочется прижаться к нему близко-близко, как раньше.

Склонившись, я ловлю себя на том, что мои губы сами несмело тянуться к его губам. Как же хочется коснуться их… От одной только мысли о поцелуе бабочки в животе щекотно размахивают крылышками.

— Что ты здесь делаешь? ― спрашивает Прим.

Едва приоткрыв глаза, он вздрагивает.

— Привет, ― улыбаюсь я, нежно поглаживая его волосы. ― Это я…

Он убирает мою руку и с отвращением отстраняется в сторону, словно увидел не меня, а дохлого таракана в тарелке.

— Вижу, что это ты. Я спросил, что ты здесь делаешь?

— Я… Ну… Я не смогла сидеть сложа руки пока ты тут, ― от неожиданной реакции Прим на моё появление, я невнятно мямлю в ответ, сама не знаю что.

— Лаванда, ты совсем ума лишилась? В смысле ты не смогла сидеть сложа руки?

От нарастающего неистового возмущения Прим резко вскакивает с места, и нервно расхаживает вдоль помещения.

— Лаванда? ― переспрашиваю я. ― Ты назвал меня Лаванда… Прим, что происходит?

В день нашего знакомства, он от души смеялся над моим именем, утверждая, что более глупого в жизни не слыхал. С тех пор и до момента, когда изнемогающий от жажды промочить горло очередной порцией горячительного пойла пьянчуга в баре, нарек меня именем спасительного острова из легенды моряков, мой друг придумывал всяческие прозвища, среди которых лидировало простенькое — цветочек (оно казалось мне наименее обидным из всех), но никогда не называл меня по имени. «Ты мой спасительный остров, к берегам которого я всегда приплываю. Моя Аделаида, Дэла или просто Дэл» — говорил мне мой Примус. Что же поменялось теперь?

— Происходит война, если ты не заметила, ― холодно отвечает мне друг.

— Серьезно? О, хорошо, что сказал, я-то думала оружие в руки нам забавы ради дали, ― иронично парирую я. ― Только я сейчас не об этом. Когда ты успел вступить в клуб «Лаванда-ненавистников»?

— Клуб? Если такой клуб существует, я могу смело быть его предводителем!

Громкий стук кулаком по двери с внешней стороны отвлекает нас от спора. Мы перешли на повышенные тона и судя по всему разбудили стражников.

— Час до рассвета! ― кричит один из стражей, продолжая колотить по двери кулаком.

Время течет как вода, отсчитывая каждой капелькой последние минуты наших жизней. Ожидание — вечность, когда ждешь день рождения или подарок к празднику, ну или выходной после изнурительной рабочей смены, но не когда ты ждешь собственной смерти.

После суда, свидетелем которого меня вынудили стать, я уже и не знаю, что хуже — смерть или трибунал по законам Ореона, что исключает смерть детей как таковую.

Подходит время встречать новый день. От слов стражника, поджилки пустились в пляс и заставляют дрожать руки от страха. Времени осталось совсем мало, а, и так тяжелый, по моим предварительным ожиданиям разговор с Прим, принял абсолютно новый оборот.

— Это милое местечко не перестает меня удивлять. Столь теплый прием, комфортабельный номер, обед каждый день по расписанию. Ты кстати знала об этом? А теперь ещё и личная кукушка оповещает о времени! Прелестно…

Прим сползает спиной по стене усаживаясь на пол. Ирония в каждом слове — в этом весь Прим. Кажется я уже отвыкла от такого стиля общения, поэтому принимаю подобный тон на свой счет. Разбираться в причинах яркой ненависти ко мне некогда.

— Слушай, у нас нет времени на споры! На рассвете мы должны дать свой ответ Каликсу, от которого будет зависеть, когда и какой над нами состоится суд.

Испепеляя взглядом, Прим поднимает на меня уставшие глаза.

— Какое ещё решение? Ты можешь толком объяснить, что происходит?

Сажусь напротив, достаю из медицинской сумки спиртовой раствор, вату, бинт. Хочу обработать следы от веревок, но Прим вырывает руку демонстрируя свою неприязнь к моим прикосновениям. Я настойчиво продолжаю своё дело и спустя пару минут он сдается. Нетерпеливо морщит нос от жжения спирта.

— После провала вашего отряда вернулись только несколько солдат и те в очень плачевном состоянии. Раны еле удалось зашить до того, как они успели бы истечь кровью, ― начинаю я.

— Кто из ребят вернулся? ― перебивает меня Прим.

— Я… Я не знаю… Так вот, ― пытаюсь продолжить свой рассказ.

— Как это не знаешь? Ты же сама говоришь, что раны были тяжелые, но вы их спасли. Ты же медсестра в хирургии! ― снова грубо перебивает меня Прим.

Мой психоз и сопровождающие его провалы в памяти совершенно не та тема, которую я готова с кем-либо обсуждать, тем более с Прим. Я не выдержу, если и он будет относиться ко мне как к сумасшедшей. Во всяком случае не сейчас.

— Я была занята другими больными, ― вру я. ― Не перебивай меня! На это нет времени, ― в том же тоне даю отпор, но продолжаю обрабатывать запястья. ― Ресурсов Литора оставалось на каких-то несколько недель, и то с натяжкой. Леон, возлагая последние надежды, собрал очередной спецотряд, в который, как ты уже понял, вошла и я. Мы должны были зайти перед нашей армией, обезвредить штаб мятежников устранив командиров, чтобы дать фору войскам перед атакой и вернуть таким образом железную дорогу под контроль Патриума, но… но что-то пошло не так…

— Вас обстреляли?

— Нет, в том то и дело. Я ничего не могла понять. Нас так тщательно готовили и отбирали, после двух провальных операций в которых нашим солдатам не удалось даже близко подойти к границам штаба, а тут… Всё было наоборот! Мы зашли абсолютно спокойно, словно нас ждали и умышленно впустили в самое сердце штаба, а потом… Галлус предал отряд. Не знаю, возможно кто-то ещё, но я видела только Галлуса. Что происходит дома я не знаю, но судя по тому в каком расслабленном