Каликс ждет нас на прежнем месте, в своей любимой позе, с очередным стаканом воды в руках. Его лицо искаженно сожалением. Может в стакане вовсе не вода? Иначе с чего бы майору отряда повстанцев сожалеть о судьбе двух никчёмных детей Патриума?
— Доброе утро! ― громко приветствует нас с порога майор, отмашкой руки приказывая страже снять с наших рук веревки. ― Надеюсь для вас оно такое же доброе, как и для меня, ― криво улыбаясь пытается шутить. ― И так, моя дорогая, маленькая госпожа Мейсон, я выполнил твоё условие и жду, что вы выполните моё. Прошу Плант! ― Указывает рукой на Прим. ― Какое ваше решение?
Непонимание яркой гримасой разливается по лицу парня. Прим сводит брови, бросая взгляд то на меня, то на майора, его руки плотно сложены за спиной. Стоя на пару шагов дальше от него я могу видеть, как он нервно покачивает кистью. Я потираю запястья, успокаивая боль от передавленных веревками следов, и сглатываю ком в горле.
— Моё решение не изменилось, ― резко бросает Прим, надменно закидывая голову назад.
Решение не изменилось — вторит эхо у меня в голове, а по щеке бежит слеза.
— Значит, ваш выбор — трибунал. Ну, что ж…
— Не «наш», а мой! ― срываясь на крик перебивает его Прим.
Игриво указывая на Прим пальцем, майор выглядывает из-за него, сморит на меня и задает мне вопрос:
— А он что, не в курсе?
Растянувшись в насмешливой улыбке, Каликс раздражающе цокает языком и качает пальцем со стороны в сторону. Он продолжает со мной играть! Я тяжело сглатываю и принимаю на себя уничтожающий взгляд Прим.
— У нас с малышкой Мейсон, был уговор: я даю вам ночь, а она разделит свой выбор на двоих с тобой. Ну, что ж, трибунал так трибунал! Стража!
От воспоминаний о суде свидетелем которого Каликс приказал меня сделать, в жилах густеет кровь. Выбор сделан. Нас ждет суд. Зажимаю глаза, две слёзы синхронно катятся по щекам.
— Нет! Стойте! ― перебивает его Прим. ― Да черт бы тебя побрал Лаванда! ― рявкает на меня со всей ненавистью на которою только способен. ― Мы… выбираем Ореон!
Горячая кровь в мгновенье отливает от лица: смерть ещё немного меня подождет!
— Отлично! У Ореона для вас как раз есть интересная работа.
Глава 4
Связывать руки веревками нам больше не стали. У меня забрали медицинскую сумку и ничего не объясняя увели. Не могу поверить, что Прим изменил своё решение в последний момент. Неужели дело в том, что он не хотел принимать на себя ответственность за мою смерть? Решение не рассказывать о подсказках Брута, оказалось верным. Вот уж не думала, что Каликс даст нам шанс изменить выбор. Зачем ему это нужно? Мы выиграли время, сейчас это самое главное.
От радости своей маленькой победе после стольких поражений идет кругом голова и я совсем не понимаю, что происходит дальше. Сознание как в тумане, будто всё не со мной, а я зритель в первом ряду кинотеатра и наблюдаю со стороны за происходящим. Мысли похожи на розовые зефирки, такие же глупые и воздушные. Неужели психоз принял новую форму, превращая меня в здравомыслящего узника, заточенного в больной голове? Он заставляет меня наблюдать со стороны за тем, как моя личность распадается на кусочки, от чего вспыхивает новое чувство, но чувство жуткого голода куда сильнее. Оно переросло в тошноту, желудок поет песни уже несколько часов подряд.
Нас спешно, без объяснений усаживают в машину и куда-то везут. Прим даже не смотрит в мою сторону. Ни единого взгляда, даже мельком. Дорога машиной занимает около часа, все это время мы находимся под вплотную приставленным к ребрам дулом пистолета. Наверное, это вполне справедливое отношение к предателям, таким как мы.
С каждой минутой отдаляясь от прифронтовой линии, лес меняет свой облик, словно живой. Из серых красок пропитанных свистом пуль, болью ран и страхом вытекают неисчислимое количество оттенков зеленого, пение птиц и присущей только лесу магии свежести природы. Каждая клеточка меня растекается в умиротворении, ведь впереди неизвестность, на которую я никак не могу повлиять.
Приближаясь к железной дороге, мы проезжаем три блокпоста, останавливаемся на каждом. Я всматриваюсь в лица пограничников в надежде, что увижу хоть одного живого солдата Патриума, но всё безуспешно. Глупо надеяться, что кому-то из предателей повезет попасть в отряд внутренних приграничных пунктов, но я не могу смириться с тем, что кровь ребят, которые буквально вчера шли со мной в одном строю, сегодня в «могиле» разукрашивает стену правосудия новыми багровыми узорами.
Солдаты пограничники все как на подбор: статные мужчины за тридцать, обмундированы в новенькую форму черного цвета с оригинальными нашивками на правом предплечье. Даже сторожевые псы здесь откормлены лучше, чем я и любой солдат Литора.
Заборы и сетки разделяющие зоны между блокпостами построены из новых материалов, а не из старых подручных металлических сеток, как это сделали дома, ожидая первое наступление.
На последнем блокпосту нас с Прим выгоняют из машины и как подозрительный чемодан отдают на обнюхивание собакам. Машину тоже обходят с учеными ищейками, в поисках опасности.
Сквозь металлические острые проволоки, разделяющие коридорами зоны блокпостов я вижу странную картину: двое мужчин средних лет, одетые в гражданскую одежду что-то выкрикивают, оправдываясь перед солдатами, их силой отгоняют от машины и один из погранцов спускает собаку, она, впиваясь зубами в руку валит несчастных на землю. Выдержать зрелище растерзания живых людей, практически невозможно, поэтому я зажмуриваю глаза. Кажется, я чувствую запах крови под носом. Отворачиваюсь, закрываю уши. Навязчивая мелодия птички помогает заглушить их крики, я бормочу её себе под нос снова и снова.
Наконец цель достигнута — перед нами поезд и не меньше полсотни военных Ореона. Когда я была маленькой, я мечтала о том далеком дне, когда мне всё же будет предстоять путешествие на поезде. Моя семья, как и большая часть жителей рыбацкого городка, что был безмятежным приморским раем до войны, не могла себе позволить большего путешествия, чем прогулка на старой лодке вдоль берега залива на закате, поэтому одним из моих заветных желаний было путешествие на поезде в столицу.
До регулярных ротаций стражников, что превратили наш заросший полынью вокзал в одно из самых оживленных мест города, поезд ходил по скромному расписанию, два раза в неделю, и в основном служил для товарных нужд переправляя в регионы Патриума и конечно же в столицу некоторые товары и сырье, с кораблей.
Маленькая я натягивала на себя