— Повезло, так повезло! Найти лютый ненавистник, это великая удача! Ну, теперь-то ты попадёшь ко мне в руки, сказочница Катерина!
Катя ничего не поняла! Она спокойно ожидала, когда на звук рожка прилетят её спутники, мальчишки разлеглись неподалёку на молоденькой травке, как вдруг Катерина увидела знакомые белёсые волны, выплывающие из молодого ельника. — Сон-трава! — догадалась Катя, но достать синецвет не успела, собственно она уже ничего не успела сделать, только руки выставила вперёд, чтобы не сильно удариться.
Проснулась в какой-то пещере, и первое, что осознала, что почему-то на неё совершенно мокрая одежда и волосы, да и вообще, она словно в озеро упала.
— Что, проснулась? — проскрипел рядом странно знакомый голос. — А! Удивляешься, почему ты свободна? Руки-ноги не связаны? Так мне это и не надо! Ты резко-то накидочку не отбрасывай! Это в твоих же интересах!
— Наина? — Катя с трудом приподнялась на локте. Оказалось, что лежит она в дальнем углу пещеры, вся с головы до ног облитая какой-то странной жидкостью. Странной, потому что она ничем не пахла, наощупь словно вода, а вот как только Катя начинала двигаться, ей казалось, что её обдаёт холодом. Впрочем, жидкость стремительно высыхала, и уже через минуту это ощущение прошло.
Наина расхохоталась. — Что, ты думала, что тебе всё это сойдёт с рук? Отнять у меня змеиное кольцо? Усыпить в тумане? Нет, уж, моя дорогая! Теперь ты ничего сделать не сможешь! И на помощь позвать тоже не сможешь! Я облила тебя отваром редчайшего растения — лютого ненавистника, твоя кожа уже впитала его, как я посмотрю. Теперь тебе от него не избавиться, не смыть, не снять до новой луны. Как только тебя коснётся кто-то, кто тебя любит, он умрёт! Как только ты коснёшься того, кто тебя любит, он умрёт! И даже больше того! Если ты сама расскажешь любящему тебя об этом, то он окаменеет, и сделается, как каменный корешок этого цветка! Так что твой единственный выход — скрыться от них всех до новой луны! А то ещё почти четыре седьмицы, без трёх дней! Вот потеха-то! Отвар цветка лютого ненавистника славно действует!!! Только вот у Кота зеркальце есть сказочное, а может, и не одно. Так что он тебя всё равно увидит, а вот спрятаться от зеркал ты можешь, только если на тебе надета эта накидка. Она, конечно, не парчовая, как ты, красавица, привыкла, а из паутины плетена, зато они тебя не найдут! И не прилетят за тобой, себе на погибель! Ну, как? Хорошо ль тебе, девица? Хорошо ль тебе, красная? — ведьма смеялась Катерине в лицо. — Да, и ещё! Накидочка-то только тут цела. За пределы пещёры уйдёшь, она на куски развалится. Она местными пауками сделана, только тут и может целой оставаться. Как раз и клетка тебе, хоть выход-то вон он, а не уйти! — Наина издевательски махнула в сторону проёма пещеры. — А я за покупателем полетела. У нас товар, а купец далече, — она противно захихикала, свистнула, оседлала подлетевшую метлу и вылетела из пещёры.
Катерина сжала руки в кулаки, чтобы не расплакаться, и поплотнее закуталась в накидку.
— Вот тварь злобная! И, ведь по тому же принципу действует, что и в прошлый раз. Тогда с золотым касанием она меня сильно ошарашила, и сейчас гадость устроила! Действительно, делать-то мне что? Наших никого не позовёшь! Наоборот, прятаться от них надо! Можно было бы Ярика позвать, он-то в камень не обратится, но он же такой шебутной, и легкомысленный, что запросто может меня слишком близко от них пронести, или ещё чего доброго уронить, как недавно! Бурый или Жаруся меня кинутся спасать, и сами погибнут! Нет, уж лучше пусть Ярик пока без меня полетает. Да что ж мне делать-то? И объяснить я им ничего не смогу. Ой, бедный Волк! Он же с ума сойдёт! А если… А если всё-таки найдут?
Катя проявила сумку, достала оттуда зеркальце и попросила показать Волка. Зеркальце замерцало и Катя увидела Бурого, который куда-то стремительно летел рядом с Сивкой. На спине Волка сидел Баюн и, глядя в зеркальце, пытался найти Катерину.
— Нет её нигде!!! — страдал Баюн.
— Наина где? — рыкнул Бурый. Он унюхал запах старой ведьмы на поляне, где спали мальчишки, и откуда исчезла Катерина. Волк сделал верные выводы и теперь мечтал до ведьмы добраться.
— Летит куда-то на метле. Одна, без Катюши, — отрапортовал Баюн.
— Надо её найти и вызнать, куда она Катерину девала, — Бурый говорил с трудом. Так зубы стискивал, что слова получались невнятными.
Рядом на Сивке летел Кир, а на Вихре — Степан. Молча и очень мрачно.
Ярик посвистывал под копытами Сивки, а Жаруся, притушив обычное сияние, летела над Баюном, заглядывая в зеркальце.
Катерина тяжело вздохнула и вдруг почувствовала, как зашевелилась сумка. — Ой, мамочки, что это? — она вовремя отдёрнула руки от Дубка. — Хороший мой! Как ты тут оказался? Ты же сейчас больше в Дубе остаёшься. Только не касайся меня! — Катя понимала, что смешной карандашик не человек, не зверь и не птица, но всё равно боялась ему навредить. Дубок замахал лапками и, нырнув в сумку, чем-то там зашуршал. Потом, смешно упираясь, вытянул чистый листик бумаги и написал:
— Я слышал всё, что говорила Наина, я могу предупредить!
Катерина сначала обрадовалась, и уже почти сбросила паутину, а потом одумалась.
— Они же, если меня увидят, сразу кинутся ко мне! Ты можешь не успеть! — она всхлипнула, и тут Дубок снова начал что-то писать.
— Если ты будешь для них невидима, то я успею им объяснить.
— Ты молодец! Да, как-то так надо сделать, чтобы я осталась невидима для них, — Катерина села и задумалась. — Ну, пусть даже у меня получится… Положим, они меня найдут, не увидят, но узнают всё от Дубка, потом я сниму невидимку, как-то доберусь до Дуба. Но, как бы я не старалась, всё равно остаётся опасность кого-то из них коснуться. Почти за четыре недели или я на кого-то налечу, или попросту споткнусь, а меня на автомате поймают-поддержат, и что? Погибнут? Нет уж, так дело не пойдёт! И тут оставаться мне нельзя. И Наина с её планами мне не нравится, мягко говоря, — Катерина покосилась на зеркальце в своей руке. — Погоди-ка… А что если… — Катя припомнила, как она попросила зеркальце, и то показывало совсем даже не Бурого Волка — Бранко, а какого-то волка в тайге, и ещё как они скрыли от Кащея Дашку.
— Если бы она на пир в собственном образе не пошла, Кащей бы её и не сыскал, — вспоминала Катерина. — А если я попробую?