* * *
Она стоит, разглядывая отцовский сад. Старые воспоминания шуршат мокрыми листьями, раскачиваются на канате, толпятся в кустах, голоса зовут из прошлого, ты готова, а вот и я. Смотрит, как ясень, посаженный отцом на ее десятый день рождения, высится над узким участком. Бейли бродит по высокой траве, пиная листья, а Молли снимает зимующие растения на телефон. Айлиш отворачивается от стола, за которым, уткнувшись в газету, сидит отец, Бен спит в автокресле у ее ног. Берет со стола две кружки, заглядывает внутрь, проводит пальцем по ободку. Пап, только посмотри на них, почему ты не пользуешься посудомойкой, надо надевать очки, когда моешь посуду. Саймон не отрывает глаз от газеты. Я и сейчас в очках, говорит он. А надо надевать их, когда моешь посуду, смотри, чашки все в разводах. Вини во всем ту бесполезную женщину, которая приходит убираться, когда была жива твоя мать, в этом доме не было ни одной грязной чашки. Наблюдая за ним сейчас, Айлиш погружается в детство, видит отца таким, каким он был, с ястребиным носом и живым пристальным взглядом, а теперь он съежился в кресле, спина горбатится под шерстяным кардиганом, хрупкие косточки выпирают сквозь бумажную кожу рук. Саймон складывает газеты, наливает себе чай, барабанит пальцами по столу, и зачем я до сих пор это читаю, сплошная ложь. Она берет газету и начинает заполнять клетки кроссворда. Его пальцы уже не барабанят по столу, и, даже не смотря на отца, Айлиш чувствует, что он ее разглядывает, но, когда она поднимает глаза, Саймон хмурится. Кто там в саду с Айлиш? Она выглядывает наружу, поворачивается к отцу, берет его за руку. Пап, там Бейли, а с ним Молли, а я тут, рядом с тобой. На его лице появляется растерянное выражение, он моргает и отмахивается от нее, отодвигая стул. Конечно, говорит он, но она вечно дуется, совсем как ты, не то что твоя сестра. Теперь Айлиш смотрит на отца с горькой улыбкой. Значит, мы обе пошли в тебя, говорит она. Айлиш наблюдает за Молли со стороны, видя себя в том же теле, часы в прихожей, заведенные для боя, три раза бьют из ее детства. Да все с ней в порядке, говорит она, девочке четырнадцать, переходный возраст, сама такой была. Она возвращается к кроссворду. Знаки отличия, семь букв, пятая «л». Саймон произносит «регалии», как будто слово вертелось у него на языке. Она смотрит ему в лицо, радуясь за него, на его шее проступают вены, глаза прячутся под набрякшими веками, но разум расправляет крылья. Она наливает себе чай, размышляя, стоит ли ему говорить, наблюдая за хрупким тонкокостным Бейли, а вот Марк такой же мускулистый, как его отец. Айлиш поднимает глаза и говорит: у Ларри на работе проблемы, правительство не хочет, чтобы учительский профсоюз объявлял забастовку, они вызывали его на беседу и почти угрожали, пап, ты можешь в это поверить? Кто вызывал? ГСНБ. Саймон разворачивается и молча смотрит на дочь, затем качает головой и опускает глаза. Ларри следует вести себя осторожнее с этими молодчиками, ГСНБ, когда Партия национального единства пришла к власти и основала их вместо Особого уголовного отдела, неделю все возмущались, потом перестали, и я не сомневаюсь, людей заставили замолчать, до сих пор в стране не было тайной полиции. Пап, они схватили районного лидера в Лейнстере, ни звонка, ни адвоката, его арестовали, профсоюз пытается поднять шум, но ГСНБ молчит. Когда это случилось? Во вторник вечером… Молли кричит, и они, обернувшись, видят, как она извивается, отбиваясь руками, а Бейли повис на старом канате, обхватив ногами сестру. Внезапный пронзительный взгляд отца. Скажи, ты веришь в реальность? Пап, что ты хочешь этим сказать? Это простой вопрос, у тебя ученая степень, ты должна понимать, что я хочу сказать. Теперь понимаю, но избавь меня от твоих лекций. На мгновение он отводит глаза, разглядывая старый буфет, заваленный пожелтевшими газетами, политическими журналами, и обнажает зубы в фирменной улыбке. Мы оба ученые, Айлиш, мы принадлежим традиции, но традиция – это то, о чем все давно договорились: ученые, учителя, институции, – и, заполучив институции, ты получаешь власть над фактами, ты можешь менять структуру ценностей, менять прежние договоренности, и да, они делают именно это. Айлиш, все очень просто: ПНЕ пытается изменить то, что