Я же говорила ему, что механизм слишком сложен. Много деталей, каждая только и ждет, чтобы выйти из строя.
Правда, часы ни разу не ломались за те два года, что она ими пользуется. Они всегда показывали точное время, а секундомер исправно отражал ее успехи в беге. До этой минуты. Теперь часы стоят. Тильда с силой зажмуривается, готовясь к очередному возвращению в прошлое, еще одному яркому, четкому видению смерти Мэта.
Нет. Только бы оно не повторилось, не сегодня, не здесь. Пожалуйста.
Она открывает глаза. Вокруг клубится туман, но на этот раз терзающее душу видение так и не приходит. Тильда подается вперед и продолжает бежать, не сбавляя темпа. Когда полностью рассветает, становится видно озеро. Пелена испарений поднимается, обнажая его гладкую, как шелк, поверхность, мерцающую в лучах осеннего солнца. Она снова чувствует нервную дрожь, которую каждый раз вызывает приближение к кромке воды. Тильде кажется, что, глядя на воду так часто, пробегая от нее так близко, она обуздывает страх перед глубинами. Она никогда не сомневалась, что это настоящая фобия. Отец сделал все, что мог, чтобы помочь ей. Из школы родителям то и дело приходили записки: «Тильда отказывается залезать в бассейн», «Тильда должна научиться плавать, но не выходит из раздевалки». Мать и бранила ее, и всячески выражала досаду, не намеренная терпеть подобные глупости. Отец замахнулся на то, чтобы сделать что-то конструктивное. Подразумевались походы субботним утром в местные бани, где они садились на деревянную скамью рядом с детским бассейном. Она – в закрытом купальнике неуместно веселой расцветки и до отказа надутых нарукавниках для плавания, он – в бежевых клетчатых шортах с голой волосатой грудью и бледным одутловатым животом. Отец крепко держал ее за руку.
– Тебе нечего бояться, крольчонок. Я же здесь. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось. Знаешь, этот бассейн очень мелкий. Можешь пройти по дну от одной стороны до другой. Почему бы тебе не попробовать просто по нему походить, а?
– Но вода…
Тильде было тогда восемь лет, и до сих пор ей не удалось объяснить кому-нибудь, что именно она чувствует. Дело не в том, что она по-настоящему боялась утонуть, дело было в самой воде. В том, как она выглядит. В том, как она движется. В том, что Тильда чувствует, когда вода тянет ее за ноги, нарушая равновесие, грозя опрокинуть. А что будет потом? Она никогда не могла окунуться с головой, даже в ванне. Что же она сделает, если голова окажется под водой? От одной мысли об этом у Тильды перехватывало дыхание. Она была уверена, что погружение похоже на смерть – смерть, которая поглотит ее в беззвучном пространстве, где нет воздуха. Вода создана для рыб, а не для того, чтобы в нее залезали люди.
– Папа, – наконец отозвалась девочка. – Я же не рыбка.
Это было самое убедительное объяснение, на которое она была способна.
Отец уставился на нее, удивленно подняв брови, и добродушно рассмеялся, похлопывая по руке.
– Нет, малышка, – согласился он. – Ты не рыбка.
Тильда так и не научилась плавать, и даже отец, самый тактичный человек из всех, кого она знала, не смог скрыть изумления, когда узнал, что дочь собирается поселиться так близко от озера.
Чего только не сделаешь ради любви.
Сегодня Тильда получает удовольствие от возбуждения, которое вызывает у нее близость опасности. От того, что ей удается обуздывать страх. Тильда успевает пробежать совсем немного, когда до нее доносится звук голосов. Хотя их приглушает туман, слышно, что они повышены и сердиты. Замедлив бег, она вглядывается во мглу. Тильда еще ни разу никого не встретила во время своих ранних утренних пробежек вокруг озера. Голоса доносятся с поля, находящегося от нее слева. Она различает двух мужчин; они ругаются, но, похоже, не друг с другом. Внезапно раздается визг, и Тильда понимает, на кого направлена их ярость. Она подбегает к неровной живой изгороди и скорее перебирается через нее, чем протискивается, как раз в тот момент, когда высокий юнец снова сильно пинает худую серую собаку со взъерошенной шерстью, съежившуюся от страха.
– Эй! – кричит Тильда, прежде чем подумать о том, благоразумно ли в одиночку выступать против двух рассерженных незнакомцев. – Сейчас же перестаньте! Оставьте бедную собаку в покое.
Молодые люди поднимают головы и видят выбегающую из тумана Тильду. Ее появление удивляет их, и мгновение они изумленно смотрят на нее.
– Вам-то какое до нее дело? – ворчит тот, что пониже.
Подойдя к животному ближе, Тильда видит струйку крови, вытекающую из пасти. Собака дрожит от страха, но не может убежать, так как один из парней удерживает ее на цепи, обмотанной вокруг шеи.
– Почему вы ее мучаете? Что ужасного она сделала?
– Она ни на что не годится, – говорит тот, кто бил собаку. – Она не хочет делать свою работу.
– Свою работу?
Парни переглядываются, и тут до Тильды доходит: чем бы они сейчас ни занимались, скорее всего, они делают это без разрешения владельца земли.
– Вы охотились на лис? – спрашивает она, хотя понимает, что этого не может быть.
– Ха! – усмехается низкорослый парень. – Эта никчемная тварь не смогла бы поймать даже лисенка.
– Это помесь шотландской овчарки и борзой, – добавляет второй парень, как будто порода все объясняет. Видя по лицу Тильды, что она по-прежнему ничего не понимает, он продолжает. – Ей полагается охотиться на зайцев.
– На зайцев. Но… зачем?
Услышав вопрос, молодые люди теряют терпение.
– Послушайте, – говорит тот, который стоит к Тильде ближе. – Это ведь не ваше дело, верно? Вы вообще ничего не знаете о собаках.
– Я знаю, что их ничему не научишь, выбивая зубы, – подбоченившись, спорит она.
Парень, который повыше, дергает за цепь и заставляет собаку встать на подкашивающиеся лапы.
– Пошли, – говорит он спутнику. – Глупая сука! – со злостью бросает парень, и Тильда не вполне уверена, что он обращается к собаке, а не к ней. Бедное животное оборачивается, когда его начинают тащить прочь. У собаки продолжает течь кровь, и она заметно хромает. Тильда не выдерживает.
– Подождите! – кричит она вслед парням. – Если вам не нужна собака, я возьму ее себе.
Они останавливаются и оборачиваются.
– На что она вам? С какой стати мы должны ее отдавать?
– Вы только что сказали, что она не годится для… охоты. А ведь содержать и кормить такую собаку, наверное, дорого. Я могу избавить вас от забот.
– Да ну? Сколько?
– Что?
– Сколько вы дадите? Она хороших кровей. Эти зайчатницы, знаете ли, стоят денег.
– Даже те, что не годятся для охоты?
Парни бросают на Тильду сердитые взгляды и идут прочь. Она бежит за ними и нагоняет высокого, того, который держит цепь. Тильда инстинктивно кладет ладонь на его руку.
– Послушайте, у меня при себе нет денег. Но я буду заботиться