Удивительно, что «девочка» за тридцать этого до сих пор не понимает, мне всегда казалось, что Алиса здравомыслящий, рациональный человек, но видимо, женщина – это всё-таки диагноз.

– Пап, ну, отпусти, – надувшись, бурчит меж тем Сашка, возвращая меня в реальный мир. Тяжело вздохнув, нехотя опускаю его на пол. Он не теряя времени, спешит к бабушке. Мама, подхватив его на руки, с чувством целует.

– Я хочу к маме, – обняв её, шепчет Саша со слезами в голосе

До меня же только сейчас доходит, что ему в данный момент нужнее женское сюсюканье, нежели отцовская скупая ласка. С отцом ведь не покуксишься, не поплачешь в волю. С отцом, что как говорится, надо держаться взрослым парнем. И дело вовсе не в том, что я себя так поставил. Нет. Это нормальное желание любого мальчишки – быть в глазах отца сильным. Для слабостей, слез и нежностей есть мать. С ней можно быть мальчиком, зайчиком, малышом, пупсиком – да кем угодно, с отцом же – всегда мужиком. Поэтому подавляю в себе вдруг вспыхнувшую ревность, и перевожу недовольный взгляд на Алису.

Она с натянутой улыбкой следит за моей матерью и сыном, видимо, выжидая момент, когда сможет представиться. Но мама, как ни странно, делала вид, будто Алисы вовсе не существует, и отец от неё не отставал, сконцентрировав всё внимание на внуке.

– Внучок, сейчас поспишь маленечко, отдохнешь, а потом поедем к мамульке твоей,– улыбнувшись, пообещал он. – Она, как раз, тоже отдохнет и сил наберется.

– А вдруг она проснется, а меня не будет, – забеспокоился Саша.

– Тогда она сразу тебе позвонит, милый. Ты же её главный человечек, – успокоила его мама, целуя в макушку. – Но сейчас нужно покушать и поспать, чтобы мама не расстраивалась, увидев тебя сонным и уставшим.

– Нет, я не буду спать, мне надо ей подарок сделать.

– Мы обязательно всё успеем, родной. И подарок сделаем…

– И Начос надо купить, мама его очень любит. Она даже мой съедает, когда мы ужастики смотрим, – пожаловался он, вызывая у нас улыбки.

– И Начос, – пообещала мама. – Много Начоса.

– Нет, много нельзя, – покачал головой Сашка и хихикнув, шепнул, чтобы никто не услышал. – А то у мамы попа охренеет и поползёт.

Услышав сей пёрл, я едва сдержал смешок. Чайка, как и всегда, неподражаема. Сашка наверняка за ней повторяет.

– Не волнуйся, твоей маме это не грозит, – словно прочитав мои мысли, заверила мама со смехом.

Вот уж точно. Чайкина задница уже давно охреневает от приключений, хотя конечно, Вера Эдуардовна имела в виду совершенно другое.

– Ну что, пойдём купаться да баиньки? – подмигнув, с энтузиазмом предложила она Саше. Он закивал, а после повернулся ко мне.

– Пап, а ты когда придёшь? – косясь на Алису, уточнили этот хитрец, как бы говоря: «Ты давай там, не задерживайся с этой тёткой.»

– Скоро, сынок. Иди пока купайся.

– Приходи скорее.

– Хорошо, – улыбнулся я моему маленькому манипулятору.

– Олег, ты не представишь меня? – нарушила нашу идиллию Алиса, поняв, что если не возьмет дело в свои руки, то скорее всего, так и останется в тени.

Не то, чтобы я её намеренно игнорировал, просто после пережитой ночи мне было как-то не до вежливых реверансов. Я вообще ели на ногах стоял. Такая усталость накатила, что единственным моим желанием было поскорее добраться до горизонтальной поверхности, поэтому перспектива разбираться с Алисой меня не то, что не радовала, она убивала. Но куда деваться?

Тяжело вздохнув, сухо представляю её родителям, как свою давнюю знакомую. Мама, ничего не говоря, просто кивнула, а отец вообще проигнорировал этот момент.

– Ладно, пойду я, дерну пару капель, – недовольно отмахнувшись, заявил он.

– Саша, ты с ума сошёл – с утра пить?! – сразу же возмутилась мама.

– Сойдешь тут с ума, – пробурчал он и потрепав Сашку по волосам, направился на второй этаж.

– Мы тоже пошли, – легонечко коснувшись моего плеча, объявила мама. – Всего доброго вам, Алиса, – бросила она на ходу, недвусмысленно дав понять, чтобы та не задерживалась.

Не знаю, чего ожидала Алиса, но явно не такого приёма. Я, честно говоря, и сам удивлён, что родители повели себя столь холодно, но учитывая пережитый стресс, понять их можно.

Однако Алиска, судя по всему, этого делать не собиралась. Глаза загорелись, губы сжались в тонкую полоску – того и гляди, разорвёт бедняжку от негодования. И меня, как ни странно, это повеселило даже порадовало. Впервые какая-то эмоция, впервые намечается скандал.

С ума сойти! Вот и думай после этого, а любовь ли самый прочный фундамент в отношениях?

Усмехнувшись своим мыслям, качаю головой и махнув Алиске, чтобы шла следом, направляюсь в кабинет, мечтая, поскорее расставить все точки над «I».

Возможно, на эмоциях и под влиянием момента этого делать не следует, но с другой стороны – а чего, собственно, тянуть? И так уже дотянул дальше некуда, а проблем и без того выше крыши, чтобы еще тратить свои силы и нервы на женщину, которая по сути не нужна. Тут бы на ту, что нужна хватило, не говоря уже о ком-то ещё.

Размышляя об этом, я расположился в кресле и едва не застонал. Этот г*ндон-таки попал мне пару раз в корпус. И вот думаешь, то ли я на эмоциях пропускать стал, то ли сноровку потерял, то ли возраст начал сказываться: сорок пять – это ведь уже не двадцать и даже не тридцать. Хотя дури на то, чтобы размотать таких вот молодчиков, как этот п*дор ещё хватает всё же. Был бы я помоложе, вообще убил бы его нахрен с одного удара в печень или в висок. Жаль, что сейчас уже так не могу, но ничего… В тюрьме ему устроят такое мракобесие, взвоет сука. Уж я об этом позабочусь. Он у меня потом сам в туалете вскроется. Тварь.

Всё-таки надо было его тогда ещё закопать, чтоб уж наверняка. Но кто же знал, что он – тупая, необучаемая мразь?! Уж точно ни я. И пусть мне ещё после этого кто-нибудь скажет, что я в людях только плохое вижу. Видел бы, сразу убивал, а я вон шансы даже даю на реабилитацию. Кому сразу, а кому вот через шесть лет. Но даю же! О чём это, интересно, говорит? О том, что я понимающий человек или неизлечимый придурок? Мне почему-то кажется, что второе. Но если выбирать между неизлечимым придурком и покойником, то пожалуй, придурком быть всё же лучше. Поэтому пора бы уже с Алиской решить