Между ног очень влажно и, пальцы Маркуса сразу же проникают в меня. Прикусываю губу до ноющей боли, чтобы не застонать, когда он начинает неторопливо ласкать меня, двигая рукой. Другой же касается моего лица, поворачивает к себе и вдруг произносит стальным голосом, не прекращая доводить до экстаза:
– Не делай так больше, мне это не нравится.
– к-Как? – ничего не понимая, стону, прикрыв глаза. Но тут же открываю, услышав грубый ответ.
– Не уходи от мужа по-английски, словно шлюха.
Что сказать? Беркет, кажется, входит в привычную роль хозяина.
– Ты мне не муж. Мы в разводе по твоей милости, если забыл! – напоминаю язвительно, задетая его тоном. Но тут же сообразив, что сказала, когда он вдруг замирает позади меня, тоже замираю, скованная неловкостью и сожалением. Мне становится не по себе.
Я не хотела давить на больное или чем-то попрекать Маркуса, просто как -то вырвалось само и, теперь я не знала, чем исправить свою оплошность. Хотела повернуться, чтобы извиниться, но Маркус не позволил, хмыкнул только и, осторожно вытащив из меня пальцы, сам перевернул на спину и навис сверху, прожигая странным взглядом. Я не смогла ничего сказать, просто смотрела на него, закусив губу и дрожа, сама не понимая отчего. То ли от возбуждения, то ли от холода, то ли от страха. Беркет погладил меня по щеке.
– Марку…
– Ш-ш, – прижал он к моим губам большой палец и медленно провел им, погружая в рот.
Я смотрела заворожено в его глаза и, сложив губы трубочкой, начала посасывать фалангу. Маркус напряженно следил за тем, как его палец исчезал у меня во рту, затем вновь выскальзывал наружу.
Провожу языком по солоноватой подушечке и, прикрыв глаза, наслаждаюсь игрой, но Маркус вдруг резко вытаскивает палец. Его руки ложатся по бокам от моего тела, он нагибается, опускает голову к моей груди и начинает целовать, мне же остается только любоваться его мускулистой спиной. Легонько касаюсь напряженных мышц, глажу, исследую.
Боже, как же я соскучилась по его телу! С ума схожу, пульс зашкаливает, отбивая любимое имя. Извиваюсь в его руках, ощущая горячий язык, играющий с моим соском. Маркус обхватывает его губами и начинает посасывать. В животе сладко обрывается.
– Марусь… – произношу его имя просто, чтобы ухватится за что-то в этом мире.
– М-м? – слышу в ответ и качаю головой.
Беркет не отрывается, продолжая ласкать грудь. Кусая, целуя, посасывая. Постепенно спускается ниже. По венам течет удовольствие и желание. Я тону в его руках, таких нежных сейчас, таких горячих, родных.
Его губы прокладывают дорожку все ниже и ниже. Притягиваю колени к груди, стараясь помешать ему. Эти ласки такие откровенные… У меня не получается преодолеть свою стеснительность. Слишком много времени прошло, слишком много всего было – все слишком и это тоже для меня слишком, но разве Маркус когда-то слышал меня?
Смотрит… нет, трахает меня своим взглядом, и я таю, словно мороженное на жарком солнце. А он тем временем обхватывает ладонями мои колени и начинает чувственно касаться губами, не прерывая зрительного контакта.
– Маркус… – хочу возразить, когда он пытается развести мои бедра.
– Расслабься, – шепчет хрипло. Тяжело сглатываю, ноги дрожат, кожа горит огнем там, где касаются его пальцы. Горячие губы обжигают и, я сдаюсь этому непроницаемому взгляду, проваливаясь, теряясь в его дьявольской глубине. Маркус, понимая это, немного разводит мои бедра и начинает покрывать их поцелуями, медленно так, со вкусом, наслаждаясь каждой секундой, спускаясь все ниже и ниже. Я же дышу через раз, слишком возбужденная, влажная, ждущая его, готовая для него.
– Я и забыл, как ты красива – произносит он, поглаживая мои ноги, тут же целуя то место, которого касается. Я улыбаюсь, а на душе почему-то горько. Хочется возразить, но не смею, ибо его взгляд следит за мной внимательно и предупреждает: «шаг в сторону – расстрел». Молчу, не дышу. А в голове образы женщин, побывавших в его постели со времени нашей свадьбы.
Я помню каждую. Красивые, боже до чего же они красивые!
«А им ты тоже шептал, что они красивы?» – мысленно спрашиваю, глядя на его затылок между моих ног и задыхаюсь от ревности, от обиды, разрывающей на куски.
Четыре – счет его изменам, и каждая на моих глазах. Он не стыдился и не заморачивался. Четыре предательства, словно яд, медленно убивающий меня до сих пор. Боль огнем разносится в груди, слезы накатывают, не могу их сдержать. Маркус ласкает меня, языком обводит самую чувствительную частичку моего тела, а я задыхаюсь от рыданий. Зажмуриваю глаза, а влага медленно стекает по щекам. Дрожу, чувствуя его поцелуи, как нежно его язык погружается в меня, вырывая стон и всхлип. Сил нет сдерживаться. Больно и сладко, слишком хорошо и невыносимо плохо. Хочу его в себе, себе, только себе одной, сейчас и навсегда. Губы посасывают, целуют, язык двигается быстрее, я же взлетаю выше и выше, мои стоны все громче и громче, а слезы жгут глаза, разъедают душу.
Господи, зачем я это делаю? Зачем тереблю себе душу? Я ведь простила!
Простила, но не забыла и не забуду никогда. Как обрести покой, как обрести уверенность? Рядом с ним я чувствую себя размытым пятном. Что-то сковывает и хочется исчезнуть, забиться в дальний угол и не дышать.
– Малышка, в чем дело? – слышу его голос сквозь призму боли и наслаждения.
Малышка…
Мило, ласково. Мне раньше нравилось, а сейчас, словно характеризует меня. Маленькая, несамостоятельная, никчемная. Чувствую ладони на щеках, открываю глаза и встречаюсь с обеспокоенным взглядом.
– Тебе не нравится?
Молчу и плачу. В горле ком. Не знаю, что сказать. Хочу спросить о них, но не могу, не смею. Все равно не ответит. Качаю головой. Маркус наклоняется и покрывает мои щеки горячими поцелуями, собирая губами слезы.
– Эни, я соскучился, я так по тебе соскучился… – тихонько нашептывает он, не прекращая целовать. Его рука продолжает поглаживать мою щеку, другую руку он опускает под плед и помогает себе, проникая в меня, я прикусываю губу от острого ощущения наполненности. Маркус замирает на мгновение, позволяя привыкнуть к нему. Как только я расслабляюсь, начинает плавно двигаться во мне. Закрываю глаза, отдаваясь нарастающим ощущениям. Вес его тела приятно давит, мне тяжело дышать, но это приятная тяжесть. Его учащенное дыхание обжигает шею, а сдержанные стоны заставляют сердце сжиматься от сладкой боли. Его бедра работают с каждой секундой все быстрее и быстрее, руки до боли впиваются в мои бедра, разводя их шире. Связки тянет с