– Слышал, – кивнул Андрей. – А что, разве епископов-архиепископов как-то иначе ставят?
– Типун тебе на язык! – воскликнул отец Афанасий.
– А что не так? Вон, Патриарх наш, что в Царьграде сидит, чтобы стать таковым, должен сколько золотых монет заплатить. Тысячу али больше. Не помню. Разве сие не есть симония?
– Так куда ему идти супротив воли царя магометан?
– Это меня должно волновать? – наигранно удивился Андрей. – Для меня как для прихожанина и христианина как сие выглядит? Купил он должность? Купил. Значит, симония. Посему и мыслю – ежели в нашем патриархате такое установлено на самом верху, то разве же надобно осуждать тех, кто внизу поступает вслед за Патриархом? Нет ли в этом лицемерия и двуличия?
– Разумно, – хмыкнул, прищурившись, купец. – Но дело не о том. На Москве ныне волнительно. И митрополиту с епископами не до краски. Им вообще ни до чего. Сказывают, что только вмешательство Царицы спасло их от расправы толпы. Так что на будущий год вряд ли они смогут купить краску.
– Что думаешь? – обратился Андрей у отца Афанасия.
– Зерно истины в словах Ефрема есть, хоть мне и горько это признавать. На Москве ныне очень погано.
– Да уж… не позавидуешь Царю-батюшке, – покачал головой Андрей. – Ещё и эти Авгиевы конюшни разгребать.
– А что это за конюшни такие? – поинтересовался Ефрем.
– У древних эллинов в своё время жил герой – Геракл. Безмерной силы воин. Как-то поспорил он с одним из царей эллинских, что сумеет за один день убрать его конюшни, в которых стояли тучные стада годами. И посему считалось, что очистить их невозможно. Не за один день, а вообще. Очень уж великими были эти стада.
– И что Геракл?
– Так он канавку прокопал небольшую и пустил воду ближайшей реки в стойла. Те воды и смыли весь навоз и многолетнюю подстилку. Даже не за день, а быстрее.
– Ха! Ловко!
– Ловко, – согласился Андрей. – С тех пор и стали сказывать про Авгиевы конюшни как про удивительно загаженное место.
– Так ты что, считаешь дела Церковные загаженным местом? – взвился Афанасий.
– Скажи, отче, а почему у тебя тут никаких волнений нет? Может быть, ты делаешь что-то не так? Может быть, ты не ставишь за взятку архиепископов? Или ещё какими паскудными делами не промышляешь?
Отец Афанасий промолчал, нахмурившись и недовольно глядя на Андрея. Но промолчал. После слов о симонии Патриарха, которую он не мог оспорить и как-то оправдать, он решил не продолжать дебатов. Лишь держа в уме по вечеру отписать Царю письмишко с новыми деталями. И митрополиту… возможно…
– Так что, – нарушая неловкую паузу, произнёс Ефрем, – Церковь на будущий год, скорее всего, ничего не купит. Ей не до того будет.
– Но я веду дела с гостями торговыми из Новгорода. Зачем мне продавать через вас?
– Потому что у меня хорошие связи. И я могу много что тебе достать через немецких купцов.
– И коней добрых? Из Нидерландов. Я слышал, что там особых лошадей разводят, смешивая горячих гишпанских жеребцов с местными здоровяками.
– Добуду.
– Ливонцы ведь не пустят.
– У ливонцев нет единства, – улыбнулся Ефрем. – У них правая рука не ведает, что творит левая. С комендантом Нарвы я сговорюсь. А чаяния иных нам в таких делах без разницы.
– Мне ведь не один конь нужен. А хотя бы десяток или более. И лучше, чтобы хотя бы с парой кобыл. Чтобы разводить можно было.
Ефрем задумался. Крепко задумался. Погрузившись в свои мысли.
– Даже не сумневайся. Фохта мы уломаем, – наконец произнёс один из товарищей Ефрема.
– Какого ещё Фохта?
– Да Шнелленберга, – с хорошим выговором произнёс этот купец, – коменданта Нарвы. Но денег сие будет стоить не малых.
– Точно?
– Слово даю, – нехотя произнёс Ефрем. – Ежели положишь ему должную деньгу – он глаза закроет. И людям своим велит смотреть в сторону. А с купчишкой одним, с Гансом Шмульке, я сговорюсь. Он как раз сказывал, что может добрых коней достать. Ещё и надсмехался, пёс, что у нас-де на блохастых осликах ездят.
– Он не далёк от правды, увы, – сказал Андрей, совсем иначе взглянув на этих купцов. – Ну что же? Давайте поговорим о торге. Сколько и какой краски, а главное, когда вам нужно? И только ли краски?..
Вышел Андрей от Агафона уже под вечер.
И с удивлением обнаружил сидящих у забора на лавочке Дмитрия и Ерёму – двух сотников, которые поддержали его на том собрании у воеводы.
– Ого! А вы чего тут сидите?
– Не видишь? Отдыхаем, – фыркнул Ерёма, расплывшись в улыбке.
– А что, более отдохнуть негде?
– Так ты далеко. А нам поговорить нужно.
– А чего вы вдвоём? Остальные где?
– Пьют. Обидел ты их.
– На обиженных воду возят.
– Может и так, но будь осторожен. Могут гадость какую тебе учинить.
– А вы?
– А мы с тобой согласные, – произнёс Дмитрий, вставая. – Сам ведь помнишь, по душе нам твои слова пришлись.
– Вот мы и решили, – также вставая, добавил Ерёма, – что с тобой нам по пути…
Глава 3
1554 год, 10 сентября, вотчина Андрея на реке Шат
Решив все необходимые вопросы в Туле, Андрей отправился домой – в свою вотчину. Прихватив заодно и свою сотню – всех тридцать восемь вооружённых мужчин. Иначе он не мог поступить по разным причинам. И главной среди них выступала охрана. Двадцать четыре тысячи рублей – очень большая сумма и огромный соблазн. Такой большой, что на него легко мог позариться не только татарский бей, но и какой-нибудь соседний полк. Так что, среди прочего, по договорённостям с отцом Афанасием и купцом Агафоном было решено молчать о конкретных суммах, отчитываясь только перед Царём и партнёрами. Ну и всю сотню пришлось задействовать, спрятав сундучки с деньгами среди других товаров. Для чего Андрей закупил, например, много необработанной крицы. Она ведь всё равно была нужна.
Понятно, что в городе догадывались, что Андрей получил крупную сумму. Но их ожидания ограничивались семью-девятью сотнями рублей, которые можно было высчитать исходя из взноса в полк. И эта сумма не шла ни в какое сравнение с реальным положением дел…
– А чего ты своё подворье в Туле не поставишь? – спросил отец Афанасий Андрея, когда тот с ним прощался. – Я рад, что ты останавливаешься у меня. И всегда приму. Но сотник уже не мальчик. Ему своё подворье иметь нужно. Да и деньги есть. Пора бы уже.
– А где его ставить, отче? В кремле мне земли не выделят. Там всё занято.
– Как не выделят? – удивился Афанасий. – Надысь с воеводой толковали о том. Тебе предложили там строиться, а ты отказался.
– На том клочке земли мне не развернуться. Только будку собачью ставить разве что.
– Будку? – ещё больше удивился священник. – А сколько тебе нужно?
– Много, отче, много. Сам же видишь – дела закипают, из-за чего в кремле своего я не получу. Обид или каких-то глупых надежд на то у меня нет. Там