Пока я вписываю свои скромные познания на листочек с вопросами, остальные менталисты шпарят развёрнутые ответы на нескольких чистых листах, и даже когда звонок оповещает о завершении занятия, некоторые пытаются что-то дописать. Но тут уж Санаду показывает мастерство в телекинезе: листы даже из-под перьев выскальзывают резво и устремляются к нему довольно упорядоченными пачками. Красиво закружившись, складываются на его вытянутую ладонь в стопку.

Выглядит здорово!

Искоса Санаду взглядывает на меня, словно проверяет произведённый эффект.

Я же оглядываюсь: Антоний сидит с обиженным видом, и перо подрагивает в его когтях. Но не от нервов, а от того, что такими когтищами перо держать очень сложно.

Интересно, что он понаписал и на каком языке? Оглядываюсь на Санаду: он подставляет вторую ладонь и заставляет листы по эффектной дуге перелететь на неё, словно фокусник колоду карт. Лишь один – заляпанный чернилами – листок выбивается из общей череды и зависает перед Санаду.

Но рассмотреть его не успеваю, так как листок улетает на поверхность кафедры, а Санаду, направляясь к ней, закрывает его от меня.

Оглядываюсь на Антония: он старательно пытается удобно взять перо когтями.

– Что ты там написал? – шепчу я.

Судя по тому, что студенты не спешат разбегаться на перемену, а смотрят на нас, им тоже интересно, что в контрольной по менталистике могла написать огромная белка.

– Пи-и! – вздыхает Антоний.

– Подойдите и посмотрите, – предлагает Санаду.

Теперь все смотрят на него.

Что удивительно – недоверчиво, словно в этом предложении может крыться подвох. Усмехнувшись, Санаду откидывается на спинку стула.

Ну а я поднимаюсь со своего места и направляюсь к нему.

Санаду смотрит на меня, уголок его губ подрагивает в намёке на улыбку.

– Пи-и, – снова вздыхает Антоний.

– Не переживай, – на этот раз Санаду улыбается более очевидно и смотрит на него. – У тебя замечательная работа, твоим… новым друзьям не вредно на неё посмотреть.

После этого заявления ещё кто-то встаёт, и ещё, ещё. Но, судя по цокоту каблучков, к кафедре приближается только одна девушка.

Глядя мне в глаза, Санаду разворачивает листок с контрольной Антония.

И там не только пятна чернил.

В том месте, где должно быть имя, накарябаны то ли цветы, то ли ягоды, то ли всё вместе.

Среди чёрных небрежных капель в местах для ответов накарябаны подобия человеческих фигурок, кустиков.

– Наскальная живопись, – негромко произношу я и упираюсь ладонями в столешницу.

Тут же меня теснит острый локоть, и Яслена нависает над бумажкой.

– Как интересно! – преувеличенно бодро выдаёт она и поднимает на Санаду восторженный взгляд. – Профессор, вы поможете мне понять это? Всё же это… создание практически мой профиль, я бы так хотела его понять, но, боюсь, без вашей помощи просто не справлюсь. Профессор…

На её скулах медленно расползаются розовые пятна. Санаду со вздохом подпирает щёку кулаком и смотрит на неё как-то печально.

Ну а я, перевернув листок, рассматриваю картинки на обратной стороне: тут спиральки, треугольнички, а к фигуркам условных людей добавляются фигурки птичек, котиков, ящерок – ну, я так это понимаю. Иероглифы какие-то в начальной стадии своего образования.

– Яслена, – голос Санаду тихий, но жёсткий. – А вы уверены, что перед нами животное, а не разумное существо?

– Ну… – смущённо тянет Яслена и склоняет голову.

Смотрит на него исподлобья. Глупая-глупая девочка, у него же на лице сейчас написано «держи дистанцию».

Разворачиваюсь, окидываю взглядом наблюдающих за нами менталистов (кажется, их любопытство не настолько сильно, чтобы подойти к Санаду) и отправляюсь к Антонию, а Санаду насмешливо продолжает:

– Я, конечно, понимаю ваше желание провести со мной побольше времени, но, полагаю, больше времени вам надо уделить учебникам. Ваш предыдущий доклад о разнице наведённых образов и реальных существ с точки зрения менталистики, похоже, оказался недостаточным для вашего более глубокого понимания сути ментального проявления разума. Посему предлагаю вам написать следующий: различия между условно разумными и разумными существами. Страниц так на пятьдесят. Убористым почерком.

– А если я ошибусь, вы лично разберёте со мной ошибки?

Я чуть было не оборачиваюсь, но одёргиваю себя: что-то я тоже стала во всём видеть всякие двусмысленности. Может, Яслене интересна тема?

– Если ошибки будут, – холодновато отзывается Санаду, – мы разберём их на лекции.

– Я бы не хотела отвлекать остальных студентов от занятий…

– Тогда напишите доклад без ошибок. Порадуйте меня, пожалуйста. Вы же хотите произвести на меня хорошее впечатление? Всё в ваших руках.

Пока они всё это обсуждают, я дохожу до Антония.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– У тебя хорошо получилось, – похлопываю его по плечу. – В моём мире такое бы за миллионы на выставках предлагали. То есть за очень дорого продавали.

Моргнув, Антоний прижимает лапки к груди и скалит зубы. Кажется, это улыбка.

***

Моё присутствие на дальнейших занятиях можно объяснить только желанием Санаду продемонстрировать мне быт менталистов, потому что обучение у них в основном практическое, а мне с абсолютным щитом делать почти нечего. И сосредоточиться на телекинетическом воздействии на пёрышко, которое выложил передо мной Санаду, в толпе не получается.

Чего не скажешь об Антонии: у него не только пёрышко, но и стул летает.

Но всему приходит конец, завершаются и эти занятия.

– Клеопатра, Марк Антоний, – Санаду усмехается. – Останьтесь.

Я замираю на полпути к выходу, Антоний тоже и даже уши прижимает. Остальные студенты, сначала замедлившись, под взглядом Санаду развивают рекордные скорости.

Вот были они, а через две секунды в аудитории остаются трое. Санаду поправляет свой шёлковый галстук, булавку в нём.

– Вы что-то хотели? – я подавляю желание как-то одёрнуть платье или волосы.

Аврелий почему-то прячется за моей спиной. Но при этом хвостом охватывает мои ноги.

– Да, – Санаду запихивает пачку листов в свою папку. – Хотел покормить вас ужином.

– Обоих? – уточняю я, а хвост плотнее окутывает мои ноги.

– Да, – мягко улыбается мне Санаду. – Подозреваю, у вас нет мешка орехов…

Антоний резко выглядывает из-за моей спины.

– …чтобы порадовать кое-кого, – теперь мягкая улыбка отражается и в глазах Санаду. – Да и в целом разве вы против ужина со мной?

– Эм, – от такого вопроса я даже подвисаю. – А у меня есть причины противиться?

– Определённо нет, –