Джек в ответ промычал:
— Мм... правда?
— Ага. За какого-то англичанина. Но ты же наверняка в курсе?
— С чего вдруг? Колетт не общается со мной почти два года — с тех пор как мы поженились.
— Однако ты, кажется, не очень-то удивлен.
— А чего тут удивляться? Должна же она была рано или поздно выйти замуж!
— Но не за англичанина же!
— Ну, Карлтон Бао объявил ей бойкот. Ричи Ян бросил ее. Думаю, выбор женихов в Китае довольно невелик. А кто этот парень?
— Никто и звать никак. Какой-то адвокат на благотворительных началах, который пытается спасти планету. Полагаю, твоей бывшей жене придется поддерживать их обоих всю жизнь. Знаешь, что еще я слышала? Свадебное платье Колетт стоит два миллиона долларов.
— Абсурд. Оно что, из золота?!
— На самом деле в него вшиты золотые пластинки, инкрустированные драгоценными камнями. Это просто возмутительно, — проворчала Китти, понюхала стеклянный флакон с маслом для тела, стоявший на столике, и намазала им руки.
— Думаю, она может как угодно распоряжаться своими средствами.
— Но я считала, что ты перестал давать ей деньги.
Джек помолчал немного, а потом простонал:
— А-а-а-а-а... почему так больно?!
Массажистка надавила на точку на ноге и помассировала ее большим и указательным пальцем, после чего строго сказала:
— Сэр, это все желчный пузырь — он воспален. Я думаю, вы вчера вечером переусердствовали с коньяком и жирной пищей. Снова ели жареные устрицы и лапшу с морским ушком, хотя я строго-настрого запретила?!
— Ой! Хватит! — заверещал Джек.
— Джек, а ну-ка отвечай, что ты имел в виду, когда говорил про «ее средства»? — надавила на мужа Китти, не обращая внимания на то, как ему больно.
Джек облегченно вздохнул, когда массажистка наконец отпустила его ногу.
— Колетт получает доход от трастового фонда. Это было одним из пунктов в моем соглашении о разводе с Лай Ди.
— А почему я об этом впервые слышу?!
— Я не хотел утомлять тебя деталями своего развода.
— Я думала, ты ограничился двумя миллиардами для Лай Ди.
— Так и есть, но, чтобы она тихо-мирно ушла и не поднимала шума, пришлось основать трастовый фонд для Колетт.
— Да? И во сколько же оценивается этот трастовый фонд?
Джек в ответ промямлил что-то неразборчивое.
— Ну-ка громче, милый, я тебя не слышу... это ты в долларах называешь?
— Около пяти миллиардов...
— ТЫ ДАЛ ДОЧЕРИ ПЯТЬ МИЛЛИАРДОВ ДОЛЛАРОВ?!!! — Китти резко вскинулась и села на шезлонге.
— Я не давал ей пять миллиардов. Она получает доход от трастового фонда в пять миллиардов. В любом случае все это связано с акциями моих компаний, поэтому доход колеблется ежегодно в зависимости от дивидендов. И он будет пожизненным.
— А после ее смерти что произойдет?
— Доход перейдет к ее детям.
Внезапно перед мысленным взором Китти возникла Колетт и ее будущие дети-полукровки. Она представила Колетт в светлом летнем платье, бегущую босиком по полю близ английской деревеньки в компании смеющихся ребятишек с пшеничными волосами. Китти тихо закипала, пока цифры щелкали в голове. Даже если доходность трастового фонда составляла ничтожный один процент от пяти миллиардов, это означало, что Колетт — которую, как Китти всегда предполагала, поддерживала на плаву ее несчастная мать с жалкими двумя миллиардами — получит по меньшей мере пятьдесят миллионов долларов чистого годового дохода! И ее неестественно фотогеничные дети, которые даже не будут знать своего китайского деда, также останутся в выигрыше.
— А нам что останется? — спросила Китти суровым тоном.
— В смысле?
— Ну, ты отложил такую кучу денег для своей дорогой дочурки, которая, между прочим, с тобой не собирается общаться, и ее детей-полукровок, которые еще даже не появились на свет, а что ты делаешь для своей законной жены и остальных твоих детей?!
— Не понимаю вопроса. Что я делаю для тебя? Да я из кожи вон лезу для тебя, а ты как сыр в масле катаешься и получаешь все, что душеньке угодно. Уж не ты ли только что потратила десять миллионов в Париже?
— Только девять с половиной. Я привилегированный клиент «Шанель», и мне дали специальную скидку, — буркнула Китти, но потом потребовала ответа: — А если что-то случится с тобой? Или со мной?!!!
— Ничего со мной не случится. И не волнуйся, о тебе позаботятся.
— Что значит «позаботятся»?!
— На твое имя открыт трастовый фонд на два миллиарда долларов.
То есть ты оцениваешь меня дешевле своей доченьки, подумала Китти, чувствуя, как внутри закипает гнев.
— А сколько получит Гарвард?
— Гарвард — мой сын. Он получит все остальное, и позволь мне напомнить, что это куда больше, чем пять миллиардов долларов.
— А Жизель?
— Не понимаю, почему я должен оставлять что-то Жизель. Рано или поздно она унаследует все миллиарды семейства Тай.
Китти поднялась с шезлонга и зашагала к дверям:
— Очень интересно было узнать! Теперь понятно, как ты расставил приоритеты.
— Что это значит?
— На самом деле ты совсем не думаешь обо мне... и о наших детях... — Голос Китти дрожал от переполнявших ее эмоций.
— Разумеется, думаю!
— Нет! Вообще не думаешь!
— Малышка, не глупи... о-о-о-о-ох... не так сильно! — прикрикнул Джек на массажистку, которая вскарабкалась на массажный стол и теперь разминала ему зад босыми ногами, надавливая всем своим весом.
— Сэр, вы проводите слишком много времени сидя... вот почему ягодицы так болят. Я едва их касаюсь, — ласково проворковала массажистка.
— Я поверить не могу, что ты просто так отдал дочери пять миллиардов! После того, как она с тобой поступила! — заверещала Китти.
— О-о-ой... ай! Китти, ты говоришь глупости! Колетт — моя единственная дочка. Какая разница, если ей достанется пять миллиардов, если тебе я даю все, что ты хочешь?! Ой! — Джек застонал.
— Топай сильнее на его заднице! А еще пройдись по его отвисшим яйцам, пока ты на нем! — закричала Китти, в слезах выскакивая из комнаты.
Китти, помимо прочего, уволила привлекательных восточноевропейских массажисток, которых Колетт держала в штате, и заменила их китаянками средних лет, похожими на мадам Мао в зрелом возрасте. — Примеч. автора.
Китти, помимо прочего, уволила привлекательных восточноевропейских массажисток, которых Колетт держала в штате, и заменила их китаянками средних лет, похожими на мадам Мао в зрелом возрасте. — Примеч. автора.
11
Гонконг
Хлои наконец уснула, после того как Чарли гладил ей спинку полчаса, и он на цыпочках тихонько удалился в свою спальню.
Чарли сел, прислонившись к изножью кровати, лицом к панорамному окну, откуда открывался потрясающий вид на бухту Виктория, и набрал по выделенной линии номер Астрид в Сингапуре. После нескольких