Прежде чем оказаться перед глазами редактора, почти любая рукопись проходит через рецензентов. Вы спросите, могут ли они ошибаться? Конечно!

У всех у нас разные бекграунды. Рецензент не читает такого объема текстов, которые читает редактор. Он не так хорошо знает имена в той или иной нише, в том или ином сегменте литературы. Например, мужчины-рецензенты, которым впервые попадает женский текст, воспринимают его как инновацию. Для них столько всего бывает впервые, в диковинку. А ведь об этом уже было сказано много! Часто приходится заворачивать сотрудничество с автором уже после одобрения рецензентом конкретного текста. Очень часто…

Но если углубляться в эту проблему еще сильнее… Я пришла в издательство «Эксмо» в 2006 году. Самое начало века, когда еще чувствуется инерция конца прошлого столетия. В этот период российский мир узнал, что, оказывается, на жизнь можно зарабатывать литературой. Почти сразу же «выстрелила» целая вереница писательниц! Они стали получать хорошие гонорары, их стали приглашать на телевидение, они купались в лучах славы… И почему-то все женщины посчитали, что и они тоже точно так же смогут! С чем это было связано? Во-первых, с тем, что современная российская развлекательная проза на тот момент практически отсутствовала. Хорошей беллетристики не было. Во-вторых, с новизной русского слова в жанре детектива. В-третьих, с тем литературным голодом, который копился годами. Причин было масса. И вот появляются «авторши», которые шлют тексты обо всем, о чем они сами хотят написать: о своих муках, о том, как их били, любили, воровали, какие решения были приняты. И мы получали огромное количество рукописей! Причем многие из них – графоманские чисто – пестрели народным, «глубинным» пониманием красоты. «Евроремонт – знак высшей пробы», «золотой лимузин, внутри которого ящики с шампанским – маркер счастья, славы и всего, и всего, и всего»… Сейчас количество таких авторов уменьшилось. Надо сказать, и тексты стали немножко другими, но все равно достаточно много женщин до сих пор считает, что они в состоянии написать роман и стать знаменитыми.

Начало века было своеобразным Клондайком. И только сейчас мы понимаем, что многие из авторов, состоявшихся тогда, сегодня ни за что бы не пробились. Потому что читатели наелись, потребность была удовлетворена, а стилевые и качественные ожидания стали намного выше. Да и переводная литература стала доступна в гораздо большем объеме. У самих читателей требования к текстам стали гораздо более высокими – люди начинают сравнивать, понимают, где недотягивают авторы. Сегодня этим требованиям мало кто соответствует.

А еще жизненно важно для себя раз и навсегда уяснить – как только автор начинает считать себя непогрешимым и лишается сомнений, он исписывается.

Самый строгий суд должен быть свой собственный. По-настоящему творческие и умные люди – это сомневающиеся люди. Как только у автора исчезают сомнения, он теряет свой талант. Важно понять, что сомнения питают талант. Вспомните слова Евгения Евтушенко: «Талантлив, кто не трусит ужасаться мучительной бездарности своей». И я видела, как закатываются таланты – как только утрачивается чувство сомнения. Исчезает искра божья в тексте, происходит шаблонизация сюжета, утрачиваются новации, которые были в самом начале… А потом смотришь – а писателя уже нет. И никто о нем не помнит. А как хорошо начинал!

Самый строгий суд должен быть свой собственный. По-настоящему творческие и умные люди – это сомневающиеся люди. Как только у автора исчезают сомнения, он теряет свой талант. Важно понять, что сомнения питают талант. Вспомните слова Евгения Евтушенко: «Талантлив, кто не трусит ужасаться мучительной бездарности своей». И я видела, как закатываются таланты – как только утрачивается чувство сомнения. Исчезает искра божья в тексте, происходит шаблонизация сюжета, утрачиваются новации, которые были в самом начале… А потом смотришь – а писателя уже нет. И никто о нем не помнит. А как хорошо начинал!

Мне довелось работать с замечательными писателями, например, с Виктором Олеговичем Пелевиным. Это человек удивительной глубины, которому важно, как я отреагирую. Потому что он сомневается. Казалось бы, такая величина, Пелевин, – и сомневается! Мне повезло работать с Владимиром Войновичем, и он тоже сомневается в себе. Но при этом то, что делают и тот, и другой, по-настоящему замечательно. Я работаю и с Диной Рубиной, и с Ириной Муравьевой, вижу, как эти талантливейшие люди работают над своим словом. Как они не спят ночами, думая о том, отзовется ли книга, правильно ли они сделали, не ошиблись ли где-нибудь интонационно или словесно. Как они, уже отправив книгу в типографию, пишут: «Надо во что бы то ни стало заменить вот это слово!» Как они перепроверяют сами себя… И эти сомневающиеся люди – талантливые, прекрасные авторы.

Издательство должно выпускать книги о том, как писать книги.

Конечно, я не знаю ни одного случая, когда человек, желающий писать, пользовался бы тем или иным пособием и написал бестселлер, хотя книг таких написано очень много. Я вспоминаю, как один очень уважаемый мной литературный агент Натан Яковлевич Заблоцкис принес мне переводную книгу «Как написать бестселлер». Эту книгу прочитали все: и писатели, и редакторы. И да, те, кто уже написал бестселлер, в подобного рода советах давно не нуждались. Но они сами были готовы подписаться под каждым словом этого автора! Впрочем, и те, кто еще ни разу не писал бестселлеры, вряд ли их напишут, пользуясь одной лишь этой книги. Есть еще вещи, внеположные человеку, литературная судьба…

Но ведь и книга не ставит перед собой задачу, чтобы каждый, кто ее прочитал, сразу же, в тот же месяц, написал бестселлер. Каждый, кто ее прочтет, должен попробовать написать – а это намного важнее.