А вот Томас и Велдон сцепились в нешуточном научном поединке. И я воспользовалась их горячей увлеченностью. Тихонько отошла к книжному шкафу, на нижней полке которого Велдон хранил свою обширную библиотеку неприличной литературы. И углубилась в чтение.
Нет, мне не было приятно разглядывать магиснимки обнаженных девушек. Просто завершившееся расследование показало, что Джессика Митрон в свое время тесно общалась с дамами этого круга. Логично предположить, что она могла работать натурщицей. Вдруг бы мне повезло обнаружить ее на страницах журнала.
Увы, закончилось это грандиозным скандалом. Забывшись, я не сразу заметила, что в споре двух приятелей неожиданно наступила тишина. А в следующее мгновение Томас, бесшумно подкравшись ко мне, с такой злостью выдрал из моих рук журнал, что разорвал его на две части.
Ох, как он кричал тогда! Пожалуй, никогда прежде Томас не позволял таких выражений в моем присутствии. Даже внезапно вспомнил, что я — будущая леди Бейрил, потому не смею порочить его честь такими выходками.
Сказать, что я удивилась, значит — не сказать ничего. Прежде Томаса как-то не особенно заботили нормы приличия. Сам-то он не переживал о своей репутации. И потом, помнится, раньше мне уже довелось пролистать парочку этих журналов. И тогда Томас отреагировал на проявление моего любопытства более чем спокойно.
Но я не стала спорить со своим так называемым женихом, осознав, что лишь зря потеряю время и нервы. К тому же я быстро осознала бесперспективность своей задумки. Предположим, я отыщу на этих страницах Джессику. А дальше-то что? Придется искать тех, кто ее фотографировал. А Томас мне в этом деле явно не помощник.
— Ты первый начал, — спокойно сказала я, дождавшись перерыва в возмущенных криках Томаса.
Тот поперхнулся на полуслове и изумленно изогнул бровь.
— А? — переспросил он, явно потеряв нить разговора. — Что я первый начал?
— Пошлости говорить, — пояснила я. — Ишь ты, как женщина я тебе нужна. Вообще-то, дорогой мой, так говорят только в одном случае: когда желают затащить девушку в постель.
— Да? — Томас с привычным сарказмом хмыкнул. — А я-то думал, что в процессе соблазнения принято шептать на ушко всякие комплименты и нежности.
Я отвернулась к зеркалу. Опустила голову, пряча в тени выражение своего лица. Что-то мне не нравится, куда повернул наш разговор. Еще немного — и я обязательно раскраснеюсь. Эдак Томас поймет, какие эмоции я испытываю по его поводу.
— Ладно, речь не об этом, — уже спокойнее продолжил он, не обратив внимания на легкую краску, выступившую на моих щеках. — Прости, Аль. Я в самом деле позволил себе крайне двусмысленное выражение. Видимо, не совсем проснулся.
Я слабо улыбнулась. Приятно, что Томас хоть иногда начал извиняться передо мной.
— Понимаешь, меня разбудило «магическое эхо», — добавил Томас и украдкой сцедил в ладонь зевок.
Я изумленно хмыкнула.
«Магическое эхо»? Так назывались две части одного амулета, настроенные друг на друга. Это своеобразное средство связи. У Томаса в кабинете хранилось, наверное, не менее двух десятков подобных камушков. И каждый из них имел своего близнеца, при помощи которого он в любой миг мог услышать голос нужного человека.
Интересно, и кто же побеспокоил Томаса в столь ранний час? Все его знакомые в курсе, что он никогда не встает раньше полудня.
— В любом другом случае я бы выкинул амулет в окно, но сработал тот камень, вторая часть которого хранится у самого короля. — Томас скорчил возмущенную физиономию, как будто на редкость недовольный тем фактом, что его величество осмелился прервать его драгоценный сон.
Мои брови сами собой полезли вверх. Король? Томаса разбудил король? Его величество Роберт Визгорд?
— Что-то случилось? — забросала я его ворохом торопливых вопросов. — Из дворца что-то украли? Кого-то убили? На короля покушались?
— Успокойся, Аль, — поморщившись, перебил меня Томас. — Все в полном порядке. Просто король приглашает меня на аудиенцию сегодня днем.
Я с нескрываемым облегчением вздохнула. Ну Томас, ну пройдоха! Любой другой на его месте радовался бы и прыгал на месте от восторга. Подумаешь, разбудили его в неурочный час. Так ведь по важному поводу. И кто разбудил!
— Но это еще не все, — продолжил Томас. Сделал паузу и торжественно добавил: — Его величество особенно подчеркнул, что желал бы видеть на аудиенции и тебя.
Я встала, неловким движением едва не опрокинув стул. Затем села. Опять встала, прижав к груди руки.
Меня? Его величество Роберт Визгорд, король Альмиона, желает меня видеть? О Белые Боги, так это же… это же…
— Потрясающе, — выдохнула я, наконец-то подобрав подходящее слово. — Томас, это же совершенно невероятно!
— Точнее, король сказал, что хочет познакомиться с моей невестой, — добавил Томас, который с усмешкой наблюдал за моей своеобразной физической зарядкой. С сарказмом пояснил: — Полагаю, желает принести тебе искренние соболезнования в связи с тем, что ты будешь вынуждена связать свою судьбу с таким гадом и мерзавцем. Вот поэтому ты нужна мне как женщина.
В этот момент я обнаружила, что прижимаю к себе злополучный гребень. Осторожно положила его на край стола и робко улыбнулась.
Моя душа пела от радости. Я буду представлена самому королю! Я ведь даже к дворянству не принадлежу! Мои родители с ума сойдут от счастья, когда узнают об этом.
«А предатель Джед от злости себе все локти искусает», — шепнул внутренний голос.
Да плевать мне на Джеда! Я досадливо фыркнула, донельзя недовольная, что память подсунула мне мысль о мужчине, который едва не опорочил меня на веки вечные. Пусть живет долго и счастливо со своей женой. В конце концов, если бы он не вздумал похвалиться перед своими друзьями столь сомнительным любовным подвигом, то я бы никогда не узнала, насколько гнилая у него душа. И не отправилась бы в столицу, спасаясь от всеобщего порицания и позора. А следовательно, не встретилась бы с Томасом и не спасла бы ему жизнь.
— На твоем месте я бы так не радовался, — тут же поторопился спустить меня с небес на грешную землю Томас. Жестокосердно фыркнул: — Аль, тут плакать впору.
Улыбка тут же сползла с моих губ.
— То есть? — осторожно переспросила я, не понимая, куда клонит Томас. Тут же понятливо вздохнула: — Ах да, сейчас, должно быть, ты поведаешь мне, какой противный и гадкий этот самый король.
— Не поведаю. — Томас отрицательно мотнул головой. — Я очень хорошо отношусь к его величеству. По-моему, он единственный приличный человек из всего высшего света. — Подумал немного и с краткой усмешкой добавил: — Ну, кроме меня, конечно.
Я скептически хмыкнула. О да, очень важное уточнение. Важное и спорное. Потому что хорошо к Томасу отношусь только я. Его даже собственный начальник терпеть не может. И