меня. Пальцем он обвел контуры моего входа и медленно толкнулся внутрь, наблюдая за выражением удовольствия на моем лице. Его движения были медленными, и каждый раз, вытаскивая палец, он растирал мои соки по клитору. Я вцепилась в край стола и снова застонала — на этот раз громче. Опустила ладонь на его руку в попытке поторопить, но он сопротивлялся моим прикосновениям. Я вонзила ногти в его запястье, чувствуя все возрастающее удовольствие. Блядь, это слишком хорошо.

— Я должен идти, — внезапно сказал он в телефонную трубку низким хриплым голосом. — Позвони мне позже.

Он отшвырнул телефон и полностью вытащил из меня палец. Затем схватил за подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — потребовал низким и строгим голосом.

Я все еще находилась в оцепенении, мое тело было взвинчено до предела. Он просунул палец между моих губ — тот самый, что был во мне, — и приподнял брови.

— Блядь, не заставляй меня повторять, Эмма. Я горю сейчас. Чего ты хочешь?

— Я хочу тебя.

— Чтобы я сделал что? Трахнул тебя? Поедал тебя? Что?

— Ешь меня.

Уголки его губ поползли вверх.

— Блядь, один твой рот делает меня твердым.

Прежде чем я успела произнести еще хоть слово, он подхватил меня под ноги и зарылся между ними лицом. Его язык медленно прокладывал путь по моей возбужденной плоти, и я выгибалась от жарких ощущений, громко всхлипывая от удовольствия, согревающего каждую частичку во мне. Я дрожала, но он только крепче удерживал меня и продолжал сосать, умело работая языком, разжигая этот огонь до тех пор, пока я уже с трудом могла сдерживаться.

Вцепившись руками ему в голову, я схватила его за волосы, потянув за пряди, пока его язык продолжал трахать меня. Мои веки потяжелели, и я смотрела на него сверху вниз: этот широкоплечий мужчина вдвое больше меня, до боли вцепившись пальцами в мои ноги, вытягивал из меня чистое, жаркое наслаждение.

— Маркус, — стонала я, царапая его затылок. — Маркус.

Он застонал в ответ, всасывая мой комок нервов до тех пор, пока я полностью не отдалась его движениям. Покалывающая волна удовольствия прошла по позвоночнику и разлилась по всему телу. Я застонала, не знаю, насколько громко — откровенно говоря, меня это не заботило. Он продолжил лизать меня, продлевая мой оргазм, и оставил задыхающейся и, как ни странно, все еще возбужденной.

Отстранившись от меня, он встал. Обвил руки вокруг меня, и я почувствовала себя словно в клетке. Я все еще была в оцепенении, когда он обрушил свои губы на мой рот, проталкивая язык между моими губами, пропитывая меня своим вкусом, перемешанным с моим. Подняв руки, чтобы обнять его, я притянула его к себе, быстро обернув свои ноги вокруг его бедер. Он вцепился в мою одежду, вытащил нижний край рубашки из юбки и засунул под нее руки, с жадностью касаясь обнаженной кожи. Его поцелуи стали неистовыми, когда он прижал меня вплотную к своему телу, прямо к жесткому гребню его члена. Я прижала к нему ладонь, и он зашипел, толкаясь бедрами к моей руке. Я хотела его. Хотела его внутри себя.

— Маркус, — я обнаружила себя умоляющей, сжимающей его длину, — пожалуйста.

— Пожалуйста, что? — застонал он в ответ, похотливо прижимаясь к моей руке.

Боже, даже в возбужденном состоянии он должен быть победителем.

— Пожалуйста, трахни меня. Пожалуйста.

— Блядь, этот маленький сладкий ротик.

Поддерживая меня рукой за затылок, он отчаянно поцеловал меня, касаясь повсюду своим жаром и телом. Дрожащими пальцами я расстегнула его брюки и скользнула в них рукой. И тут он резко отступил назад. За долю секунды разорвал поцелуй, но все нависал надо мной. Я открыла глаза, чтобы обнаружить его дьявольскую усмешку в миллиметре от моих губ.

— Слишком поздно, — прошептал он. — Тебе следовало умолять раньше.

— Что?

— Меня поджимает время.

— Ты серьезно?

Он поднял мои трусики и натянул их на меня, а я все это время в полном замешательстве глазела на него. Борден хмыкнул, забавляясь моими мучениями. Я не понимала. Он был тверд, как камень, и явно сексуально неудовлетворен. Его грудь вздымалась, зрачки были расширены, взгляд ошалевший.

— Ты же явно хочешь этого, Борден.

— Конечно, хочу.

— Тогда трахни меня. Прямо сейчас тебе никуда не нужно. В любом случае, все всегда тебя подождут. Пожалуйста.

— Боже мой, куколка, только взгляни на все эти мольбы, — он наклонился вперед, легким движением вскользь лизнул мои губы, после чего снова отстранился. — Однако обещание есть обещание, и я обещал не трахать тебя.

Моя челюсть отвисла. Невероятно. Он добился того, чего хотел: довел меня до неконтролируемых упрашиваний, а теперь отступал, потому что обещал? Я скрестила руки на груди.

— Что, если я ударю тебя?

Он рухнул обратно в кресло и приподнял брови.

— И что?

— Ты ведь хочешь этого, не так ли?

— С тобой я постоянно хочу этого — с пощечинами или без. Немного боли — это просто дополнительный гарнир к и без того вкусному блюду. Но не обязательный.

Посмотрела вниз на свои ногти, избегая его взгляда, и сказала:

— Я думала, тебе это нужно.

Я почувствовала на себе его серьезный взгляд.

— Насколько нужно?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Просто… нужно.

Несколько минут он молчал, а затем раздался его низкий смех.

— Господи, ты думаешь, мне нравится боль, потому что у меня какие-то проблемы с психикой? Ты думаешь, это проблемы из-за моей матери или что-то в этом роде?

Я взглянула на его удивленное лицо.

— Я никогда не была с парнем, который любил бы это так, как ты, вот и все. И я предположила, что произошло что-то, ну, знаешь, в твоей юности. Ты ведь рассказывал мне, в каком дерьме воспитывался.

— Меня били, но я не подвергался сексуальному насилию, куколка. К тому же, я не участвовал в секс-фестивалях для извращенцев со странными плетками. Прошлое не оставило на мне никаких шрамов, дающих объяснение тому, почему мне немного нравится боль.

— Тогда почему она тебе нравится?

Он лениво почесал отросшую бороду, обдумывая этот вопрос.

— Мне нравится адреналин. Нравится, когда кровь быстро бежит по венам. Мне нравится ощущение смеси боли и удовольствия. Нравится, когда женщине приходится быть грубой, чтобы получить желаемое. Это всего лишь элемент игры, который добавляет мне возбуждения. Вот и все.

— Вот и все.

— Ты хотела бы, чтобы я был испорчен немного больше, не так ли?

— Это могло бы объяснить, почему ты такой мудак.

— Но тебе нравится это.

Я сползла со стола и наклонилась, опираясь на подлокотники его кресла. Склоняясь к нему, приблизилась своими губами к