В небольшой комнате, куда привела меня Талма, стояли три деревянные кровати с высокими резными спинками, широкие тумбочки возле них, большой прямоугольный стол у окна, стулья и длинный полотняной шкаф вдоль всей стены.

Довольно аскетичная обстановка. Только самое необходимое. Даже покрывала и наволочки на постелях простейшие — белые, без намёка на вышивку и кружева. Единственное украшение помещения — букет синих цветов на столе в простой прозрачной вазе. Прямо монашеская келья, а не девичья спальня. Ни одной картины на стенах, только в углу возле двери висит длинный лист с перечислением правил школы и общежития, которые сразу же начали всплывать в памяти — видимо Леста заучила их наизусть.

Моё внимание привлекло небольшое круглое зеркало, встроенное между дверцами высокого шкафа. В доме Лесты я своё отражение особо не разглядывала, поскольку не сомневалась, что скоро проснусь как обычно стройной и миниатюрной. А теперь самое время ознакомиться с предстоящим фронтом работ более тщательно.

Подошла ближе, собрала сзади платье в складку, чтобы оно плотно обтянуло фигуру, и тяжело вздохнула — первое впечатление обманчивым не было. Всё те же раздутые щеки и рыхлые бока, напоминающие свисающее из кастрюли тесто. Это ж как надо себя не любить, чтобы превратить собственное тело в бочку сала?

Хотя, может Леста с детства была такой и не понимала, что со своими длинными русыми волосами, выразительными голубыми глазами и правильными чертами лица без лишних килограммов могла бы выглядеть очень эффектно. Лично я на внешность и фигуру никогда не жаловалась, но длинные волосы отрастить так и не смогла, довольствуясь коротким скромным каре. А эти густые, блестящие, слегка растрепавшиеся локоны не портили даже розоватые вкрапления от жидкости из фонтана. Напротив, они придавали им загадочный и экзотичный вид.

— Так что там с приворотным зельем? — нетерпеливо напомнила Талма, разбирая, стоявший у одной из кроватей массивный сундук.

Мои вещи обнаружились у соседнего спального места. Их отправили заранее — экипажем, потому что местный телепорт не был рассчитан на перемещение большого количества багажа.

— Ничего, — я повернулась к подруге Лесты, морально подготовившись к непростому разговору. — Это была просто глупая шутка, ты что поверила?

— Шутка? — Талма оторвалась от своего занятия и удивлённо захлопала длинными ресницами. — Как это? Ты же говорила, что другого выхода нет, и деньги больше года откладывала. Эх, я так и подумала, что у тебя смелости не хватит.

Она разочарованно покачала головой, удивив легкомысленным отношением к чуть не совершившемуся преступлению. А ничего, что Лесту могли за это не слабо наказать?!

«Зато дури у неё хватило! — мелькнула недовольная мысль. — И расплачиваться за неё теперь мне приходится!»

— Талма, это была просто шутка, — спокойно и уверенно повторила я. — Или глупые мечты, называй как хочешь, но я всё-таки надеялась, что посторонние люди о них не узнают.

— Так никто и не знал, — продолжала удивляться рыжеволосая собеседница. Даже руками развела, словно она тут не при чём. — Мы ведь это при всех не обсуждали.

— Тогда откуда о зелье стало известно Никею и Камилии? Блордрак мне чуть ли не обвинение выдвинул!

То ли девушка была искусной актрисой, то ли в самом деле не имела отношения к распространению слухов, но выглядела она по-настоящему потрясённой. Даже побледнела так, что на светлой коже мгновенно проступили яркие пятнышки веснушек. Похоже, не притворяется.

— О, Единый! Что теперь будет?! — простонала она, прикрыв ладонью рот. — Думаешь, он вызовет карателей?

Насколько я успела понять, карателями здесь называли представителей службы, которая занималась охраной общественного порядка, как некий аналог земной полиции. Правда, исполнением наказаний каратели тоже занимались лично, а ещё здесь до сих пор была «в почёте» смертная казнь. Неудивительно, что Талму потряхивало. Удивительно, что степень опасности до неё дошла только сейчас. Подумала бы о последствиях раньше, глядишь, и не полезла бы Леста в окно, а я сейчас по-прежнему бы мирно жила и работала в родном Краснодаре.

От последней мысли стало совсем тоскливо. Подавив тяжёлый вздох, я возразила:

— Ради глупой шутки? Не думаю, но раз слухи уже пошли, нервы они мне ещё потреплют. Не знаешь, кто мог рассказать Никею о зелье?

— Так понятно кто, наша воображала, — всё ещё бледная Талма обвиняюще показала пальцем на пустующую кровать у окна. — Подслушала, наверное. Она же тебя терпеть не может. Не упускает случая гадость сделать, а тем более перед Блордраком выслужиться.

Про Регалу, третью девушку, живущую в комнате, Санра рассказала вскользь, поскольку они с Лестой не дружили.

— А зачем ей перед ним выслуживаться?

— Затем, что он дэйр, а эта дурында спит и видит как бы к высшему обществу примазаться. Помнишь, как она, задрав нос, рассказывала, что её прабабка из высокородных была. А тут ещё старший брат скоро на эйре женится, вот и зазналась дальше некуда. К тому же он ей давно нравится.

— Кто?

Синие глаза Талмы наполнились чем-то похожим на жалость. Снисходительную. Неприятную. С таким видом обычно ещё у виска пальцем крутят.

— Леста, ты иногда такая наивная, хоть плачь. Да только слепой не заметит, как она на Никея смотрит и чуть ли на шею не вешается!

Эта новость не удивила. Смазливые грубияны вроде Блордрака у юных девиц обычно пользуются успехом.

— Значит, думаешь, она ему рассказала?

— Ясное дело, а кто же ещё? — Талма вдруг снова прижала ладонь к губам и посмотрела на меня с обидой. — Ты что на меня подумала?! Да я бы никогда так не поступила!

Точно обиделась. Даже губы задрожали, и слёзы на глаза навернулись. Как же хочется ей поверить! Поверить в то, что в этом чужом неприветливом мире у меня есть хотя бы один, если не друг, то доброжелатель. Кайя с Санрой не в счёт — они со мной возятся из-за собственного корыстного интереса.

— Извини, я тебя не обвиняю, просто пытаюсь понять, как такое