— Отец, Марк предал меня! Когда я сражался с тварью, он ударил меня в спину! Скажи мне, где эта тварь и я вырву из него душу! — чуть ли не рыча, проговорил его сын и уже начал вставать, но, ухватившись рукой за одеяло, замер.
Ничего не говоря, Аврелиан медленно, деталь за деталью, стал рассматривать сначала кисти рук, потом дошел до локтей, потом откинув покрывало, осмотрел, как он понял, не свое тело. Посмотрев на грудь, он увидел столько похожую, но все-таки другую, рунную вязь, создающую в себе пять печатей. У его почившего младшего брата Ауреона было три печати, у него самого было семь, у отца было десять. А человеком, у которого было пять, был Марк.
Глядя на пять рунных печатей, он окончательно убедился, в чьем теле он находится. Еще немного рассмотрев тело брата, нет, уже его тело, Аврелиан перевел взгляд с себя на отца и спросил:
— Как это произошло?
Тиберий рассказал своему сыну все: от того момента, как тело Марка, притащили спасшиеся воины, до схватки с тварью и последующем вторжении демонов. Аврелиан молча слушал и переваривал слова отца. Характер воина и стальная воля моментально привели Аврелиана в готовность, и он уже, как легат десятого, а точнее, сейчас уже шестого легиона, думал о тех указаниях, которые нужно дать, как только он выйдет из этих палат. Но сейчас нужно было узнать волю отца.
— Что прикажешь делать, отец?
— Демоны разложения вторглись в наш мир. В местах своего присутствия они буду оставлять очаги заразы, которую нужно выжечь. Через несколько часов начнут прибывать все военачальники и знать нашей провинции. Также разосланы вести о приведении в боевую готовность двоих легионов, расквартированных на нашей территории. Их командиры уже организовали войска и движутся навстречу тварям. Также была послана весть императору и в магический триумвират. Те тоже в скором времени должны дать свой ответ. Но пока тишина.
— Тебе же, сын, нужно организовать руководство легионами, так как с полчищем тварей они еще не имели дел. Твое появление перед ними вдохновит воинов, придав им былую уверенность в своих силах.
— Отец, я не подведу! — вытянувшись по стойке смирно, сказал Аврелиан.
— Я не сомневаюсь! Приведи себя в надлежащий вид, и родовые доспехи тебя ждут, хотел подарить тебе при передаче власти, но сейчас на поле боя она будут более уместны, чем в сокровищнице. Так же возьми их.
— Понял тебя, отец, благодарю за доверие, — сказал Авреалиан, поняв, какой чести был удостоен.
— Иди, через два часа в большом церемониальном зале жду тебя. Нужно показать, что Сила Рода феникса еще с ним, и нас не сломить!
Приняв ванную, отказавшись от предложенных ласк рабынь, Аврелиан направился в сокровищницу. Спустившись на третий подземный этаж, четыре раза подтвердив свою личность на ритуальных артефактных камнях, достигнув в одном из поворотов тупика, он остановился. В тупике на одной из стен, на всю ее ширину, был изображен красный феникс. С виду обычная каменная кладка, но феникс на ней был магическим непробиваемым барьером, надежно веками защищавшим то, что было укрыто в сокровищнице.
Аврелиан сделал надрез на ладони. Когда алой крови пролилось достаточно, воин приложил ладонь к груди феникса. Выждав несколько секунд для того, чтобы достаточно крови впиталось в стену, он убрал руку и стал ждать.
Спустя несколько секунд, видимое алое пятно начало впитываться в стену, а когда впиталось, голова огненной птицы пришла в движение, а за ней и все тело феникса пришло в движение. Феникс расправил крылья, повернул несколько раз головой и потом уставился на Аврелиана. Посмотрев так несколько секунд, убедившись в чем-то, лишь ведомом ему, Феникс сложил вместе крылья, образовал своеобразную дверь, а затем начал их разводить в стороны. Одновременно с крыльями в разные стороны расходилась каменная кладка. Огромные гранитные блоки расходились в стороны, образовывая проход.
Чем шире становился проход, тем лучше был виден желтый свет, исходящий из сокровищницы. А когда пространства стало достаточно, массивный воин двинулся вглубь, немного сгорбившись. Хоть это и было тело братца, но и у братца было достаточно духовной силы, а так как тело, подстраиваясь под мощь духа, укреплялось и росло, то оно доросло до двух метров тридцати сантиметров горы мышц.
В эту сокровищницу могут попасть только глава и наследник рода. Так что лишь Тиберию и Аврелиану было известно, где она расположена. В этом месте легат десятого легиона был лишь раз. Когда ему было десять лет, отец привел его сюда и показал, как ее открыть. Доспехи, которые он сейчас собирался надеть, были не просто обычной рунной броней. Это был шедевр, это была броня его деда! И увидев ее спустя столько лет, Аврелиан опять поразился величию этого произведения искусства. Кроваво-золотая броня даже сейчас фонила от вложенной в нее громадной духовной силы! Высшие руны и печати силы хранили в себе еще силу деда. Наплечники в виде расходящихся в стороны крыльев указывали на принадлежность к роду. А закрытый глухой шлем с кровавым гребнем завершал целостность атрибутики рода. Также на постаменте выполненные в одном стиле были наручи, перчатки, штаны, наколенники и ботинки. Но они терялись на фоне нагрудных лат и шлема — шедевров, созданных древним кузнецом.
Это была броня Просперуса I Фениксийского, великие латы его деда, покинувшего при загадочных обстоятельствах этот мир двести лет назад. А рядом с броней, на деревянной подставке, стоял огромный красный двуручный меч, имевший крестообразную золотую гарду. Меч Лонгина, убийцы богов.
Наличию такого артефакта у рода Фениксийцев завидует даже Император. Этим мечом был убит темный младший бог Грутус и ранен светлый Афокт. Кровь божества пропитала меч, укрепив его, дав свойство ранить саму душу. Настало его время опять испить крови.
Явившись в церемониальный зал в броне Просперуса и с мечом Лонгина, Аврелиан вызвал немалый переполох. Но увидев спокойный взгляд Тиберия, говоривший, что так и должно быть, все успокоились. Всё-таки многие были осведомлены о характере и психической нестабильности Марка, конечно же, чтобы уберечь свою жизнь, они помалкивали. До многих донеслись слухи о том, что случалось с теми, кто наговаривает на сынов Патриарха. Вот и сейчас, видя, как братоубийца явился на свет не то, что пускающим слюни идиотом, а с грозной мордой, и серьезность его намерений подкреплялась древней броней. А когда те немногие, кто что-то понимал в древних артефактах, увидели меч, у них отвисли челюсти.
А один даже непроизвольно произнес:
— Меч Лонгина! Убийцы богов!
А Аврелиан, став по правую руку отца, схватившись двумя руками за рукоять меча, уперев его острием вниз, внимательно смотрел на присутствующих, отслеживая реакции,