Всё-таки верно говорят: друг – это тот человек, с которым горе делится пополам, а радость умножается вдвое. Моя достигла таких размеров, что мне хотелось купить билет на самолёт и полететь к Проходе, чтобы просто обнять её. Наверное, я бы так и поступила, если бы не возраст. Пришлось тогда довольствоваться телефонным разговором, впрочем, как и последующие два года.
Мы постоянно были на связи: еженедельные звонки, посылки, письма. За два года у меня набралась целая полка подарков от Ольки и две огромные коробки с письмами и открытками. Мы безумно скучали, нам катастрофически не хватало живого общения. Встречи же случались крайне редко, только, когда Оля была проездом в Москве. По-другому, к сожалению, не получалось.
Как бы нам ни хотелось и сколько бы мы ни планировали, всё время что-то да не совпадало: то я уезжала на отдых, то Олька, то у неё бабушка заболела, то у меня, то у папы Гриши какие-то важные гости и отлучится никак нельзя, то у её родителей всё сложно – короче, прямо какой-то рок. Дни рождения тоже выпадали: её был в один день с моей мамой, а мой вообще по жизни выпадал, так как приходился на Новый год. Но мы не унывали, поскольку собирались наверстать упущенное в универе. Естественно, поступать решили в один. Наш выбор пал на Колумбийский и был одобрен как моими, так и Олькиными родителями. Более того, Олин папа уже даже купил квартиру с шикарным видом на Гудзон, так что всё у нас было, что как говорится, на мази. Оставалось только закончить школу и в который раз порадоваться, что пошла в нее в восемь лет, и наша с Олькой разница в год не станет препятствием на пути к долгожданному воссоединению.
О том, что оно произойдёт гораздо раньше, мы ни то, что подумать, мечтать не могли. Но жизнь, как оказалось, полна сюрпризов. Когда до меня дошло, в какой город мы переезжаем, я тут же помчалась делиться новостями с Олькой, и началось сумасшествие: мы визжали от восторга, смеялись, фонтанировали идеями и конечно, строили планы. Вот только они в очередной раз пошли по одному месту.
К сожалению, наш дом подготовили на месяц позже обещанного срока, Олька же, как и всегда в июле, укатила с мамой и братом на Сардинию, так что до августа мне предстояло развлекать себя самой.
Пока я не плохо справлялась. Природа здешних мест вдохновила меня на написание пейзажей, и теперь каждое утро я посвящала живописи. Сегодня, правда, проспала нужное освещение, о чём сестра не переставала напоминать.
-Насть, ну вставай, а то опоздаем на завтрак. Тамара Павловна, между прочим, готовит твой любимый бекон, - сообщила эта хитруля, зная, что перед беконом я не устою. Мама редко позволяет включать его в меню, заботясь о сосудах папы Гриши, так что приходиться ловить момент.
-Уже на разведку сходила, – усмехнувшись, потрепала я её по светлым кудряшкам. Каролинка так забавно скосила свои огромные глазки, становясь такой милой и хорошенькой, что я не выдержала и притянула её к себе. – Ты же мой глазастик, - просюсюкала я, чмокнув её в пухлую щечку.
-А ты губастик, - подразнила она, тринькнув указательным пальчиком по моим «вареникам», отчего раздался характерный звук. Мы засмеялись и, обнявшись, откинулись на подушку, попутно щекоча друг друга.
-Всё, встаём, - бодро заключила я спустя несколько минут, и поднявшись с кровати, устремилась на балкон.
Облокотившись на перила, запрокинула голову и зажмурилась от удовольствия, когда солнце ласково коснулось лица. День обещал быть знойным, поэтому я решила сходить на озеро. Оставаться дома в компании Сонечки и Риммы Георгиевны – боже упаси. Словно почувствовав, какое направление приняли мои мысли, Розамунда возмущенно тявкнула и слегка тяпнула меня за пятку, отчего я подскочила на месте и едва не перевалилась через перила.
Вот ведь зараза!
Отпихнув надоедливую собачонку, в последний раз сладко потянулась и тяжело вздохнув, поспешила в душ, чтобы не опоздать на завтрак. Слушать нотации Риммы Георгиевны, конечно, не хотелось, но куда деваться? Не голодной же из-за неё ходить.
Правда, когда из столовой послышался каркающий голос старухи, распекающей кого-то на чём свет, я передумала. Лучше всё – таки остаться голодной, чем выслушивать очередной бред. Но из-за поворота появилась Сонечка, и давать дёру стало поздно.
Скривившись при виде друг друга, мы нехотя вошли в столовую и наткнулись на колючий, словно тюремная проволока, взгляд. Римма Георгиевна критически оглядев нас и, похоже, удовлетворившись увиденным, продолжила отчитывать бедную «нянечку» Розамунды.
-Я ведь вам говорила, что соблюдение режима питания – это самое главное! Розамунда-Аделаида-Стефания чемпион национального клуба, и ей требуется особый уход! Если вы не способны справится с такой простейшей задачей, на что вы тогда вообще годны?! – чеканила она каждое слово, прожигая покрасневшую девушку презрительным взглядом.
Как по мне, это было уже через чур, но вмешиваться я не собиралась, ибо бесполезно. Бабка еще больше рассвирепеет, и достанется всем, поэтому тяжело вздохнув, прошла на своё место, стараясь не вслушиваться в происходящее, а то ведь взыграет моё чувство справедливости, и пиши пропало.
К счастью, в столовую вошли папа Гриша с мамой, и Георгиевна велела девушке заняться своими обязанностями. Я уже хотела выдохнуть с облегчением, и наконец, спокойно поесть долгожданный бекон, но как оказалось, бабуся выпустила не весь пар.
-Чёрте что! - резюмировала она и усевшись за стол, продолжила негодовать. – А потом ещё не понимают, почему живут в нищете. Несправедливость какую-то приплетают. Какая несправедливость, простите?! Самое место этим бездарям на дне социума, чтоб последний хэ доедали, глядишь, умишко заработает хоть немного! А то ведь никчёмные, тупые, ленивые, но туда же лезут: чего -то они якобы большего достойны.
-И тебе доброе утро, мама! – сыронизировал Можайский, и чмокнув Каролинку в макушку, принялся за свой кофе.
-Не язви, Гриша, - отрезала Римма Георгиевна и переведя недовольный взгляд на маму, заявила. – У вас бардак в доме: не понять кого принимаете на работу.
-Мы только переехали. Естественно, нанимали персонал впопыхах, - процедила мама, покрываясь красноватыми пятнами.
-Если я не ошибаюсь, переезд планировался с марта, - едко заметила старуха.
-Мама, ради бога, дай спокойно позавтракать, - скривился папа Гриша.
-Завтракай на здоровье, я разве мешаю? – возмутилась она с таким видом, словно и правда не понимала, чего это вдруг все