Рябой нахмурился и, схватив сальными руками мою челюсть, попытался ее разжать.

Тактика «я у мамы дурачок» вмиг рухнула. Никому не дозволено лезть в мой рот, разве что только языку прекрасной дамы. Я рефлекторно двинул коленом торговца между ног, одновременно ударив его головой в нос. Скрючившись, тот укатился, что-то вереща и поливая мостовую кровью из разбитого носа.

Удары плетей обожгли тело. Я втянул голову в плечи, пряча глаза. Одноглазый полосовал меня плетью. Чья-то рука перехватила плеть. На помост вскочил жилистый старикашка, облаченный в кожаные доспехи:

– Не порти товар, я его покупаю!

– Сто монет! – задыхался бородач.

– За такие деньги я троих могу купить! У меня здесь восемьдесят, – старик швырнул звонкий мешочек в руки работорговцу.

Тот, скривившись, подхватил деньги, но обратно выпускать из рук уже не захотел:

– Бес с тобой, Каливан! Забирай.

Двое молодцев Каливана опасливо отстегнули меня от столба, оставив кандалы на руках.

Что же я так прокололся, разведчик хренов! Купивший меня дедок посерьезней будет лоснящихся купцов. Наверняка воин в прошлом. И слуги у него головорезы – теперь за мной глаз да глаз будет!

Свобода от меня отдалилась, как целомудренность от мальчишки. Не был никогда свободным и не хрен начинать. В том мире под системой ходил, чистоту погон блюдя, а здесь и вовсе – раб. На ум пришла шутка из КВН: «Государство – это институт, ограничивающий свободу граждан, чтобы расширить свою».

– Меня зовут Каливан, я твой новый хозяин, – старик буравил меня выцветшими глазками. – Как твое имя?

В ответ я выдал стишок на русском «… идет бычок качается, вздыхает на ходу, вот досточка кончается, сейчас я упаду». Пусть считает, что раб ни бельмеса по-ихнему.

– Господин, похоже, он иноземец, язык заковыристый и острижен как демон, – сказал один из слуг Каливана, тыча пальцем в мой русый полубокс.

– Тем лучше, покажет нам свою технику боя на арене.

Японо-кочерыжка! Доигрался! Меня купили для гладиаторских боев! Нет, с оружием я совладаю – бывали времена, когда в многодневных операциях и ел и спал с ним. Но то был огнестрел на базе калаша и снайперки! А по части холодняка только короткоклинковыми владею. Мечом и секирой махать не обучен. Ни к чему это командиру спецназа.

* * *

Я брел, гремя кандалами, по извилистым улочкам средневекового города, с удивлением разглядывая готические облики домов. Боль от плетей прошла на удивление быстро. Кровь еще не успела засохнуть, а раны затянулись. Стоп! Как затянулись?! Грязная плеть, отсутствие медобработки – скоро должна начаться стадия нагноения, а до заживления, как до зарплаты в начале месяца.

Я ощупал раны, точнее, их места. Не осталось даже шрамов! Но прокушенная ведьмой рука и след от кинжала на груди у меня сегодня еще были! До… до того, как я узрел глубину красного камня. Он наполнил тело не только знанием, но и мгновенной телесной регенерацией?

Я царапнул кисть проушиной кандалов. Кровь из царапины заискрилась на солнце. Или это не солнце? Пока я не понял, где нахожусь. Земля ли это вообще. Скорее всего, нет. Какой-то параллельный или альтернативный мир. Через минуту я стер кровь, а царапина исчезла – вторая хорошая новость на сегодня! Интересно, а на тяжелых увечьях это работает: ногу отрастить или отрубленную голову восстановить? Может я вообще – бессмертный?!

– Шевелись, – прервав размышления, конвоир ткнул меня в спину рукоятью меча. Меня завели в каменный зарешеченный барак, примыкающий к огромному круглому строению из деревянных брусьев. А вот и арена.

Чугунные створки ворот барака нехотя раздвинулись, обнажая темный коридор. Внутри два воина, закованные в металлические латы, перехватили меня и поволокли вглубь. Дверь захлопнулась. Можно свернуть им бошки, используя скованные кисти для захвата и рычага. Но что потом?.. Кандалы без кузнеца не снять, а в таком виде далеко не уйти. Ладно, подождем, когда снимут.

Но оковы не сняли. Меня затолкали в «общую камеру» с единственным крошечным оконцем, через которое пролезет разве что кошка. Чугунная дверь камеры захлопнулась, грохнув наружным засовом.

– Встречайте пополнение, – седобородый старик в длинном рубище и кандалах вышел ко мне из глубины камеры. – Как величать тебя?

Продолжая «валять ваньку», я пробурчал какой-то слоган из рекламного ролика на русском языке.

– Иноземец?! Варвар! – оживился другой каторжанин с испещренным шрамами лицом и руками-бревнами. Казалось, если он немного напряжется, то кандалы на его запястьях сами рассыпятся.

Он приблизился и, оскалившись желтыми зубами, глянул на меня сверху вниз. Не сказать, что я мелкий, – стандартные метр восемьдесят, – но рядом с желтозубиком вдруг почувствовал себя гномом.

Я опустил взгляд в пол, слегка ссутулившись, и принял позу покорности: ни к чему сейчас стычки, о свободе надо думать, а не меряться, у кого толще. На рынке не стерпел и вот итог – теперь я гладиатор-смертник. Как говорил мой командир: «На ошибках учатся, после ошибок лечатся».

Здоровяк, воодушевившись своей устрашающей харизмой, на правах смотрящего бесцеремонно пнул меня в живот и загоготал:

– На арене такой задохлик и пары секунд не проживет!

Скрипя зубами, я уселся в угол и осмотрелся. Кроме старика и «гоблина», в камере находилось еще пятеро. Судя по лохмотьям, трое из них – пленные воины, а двое, подобно желтозубику, напоминали больше уголовников-рецидивистов, отбывающих за особо тяжкие.

– Здесь занято! – «смотрящий» навис надо мной.

Я молча передвинулся в сторону.

– И здесь занято! – не унимался он.

Похоже, что он от меня не отстанет. Ну, что ж… повезло образине – умрет сегодня героем!

Хрясь! Подсечкой я сшиб «гоблина» на пол и накинул цепь кандалов ему на горло. Несмотря на это, туша вскочила на ноги и бросилась на стену, пытаясь расшибить меня о каменную кладку. Я извернулся, просунув ногу ему под локоть. Рванув ногу на себя, я выдернул его руки, сцепленные оковами, в сторону. От рывка его немного развернуло, и вместо того, чтобы припечатать меня, он врезался плечом в стену. Я висел на нем как питбуль, стягивая цепь на шее. Его лицо налилось свинцом, а губы посинели. Сдавленный хрип, и великан сполз по стене.

– Добей его! – в азарте крикнул один из «уголовников».

Я и сам знал, что самый опасный зверь – это недобитый враг. Но поверженного врага можно превратить и в союзника, а это сейчас важнее. Я скинул цепь с его шеи и отошел в сторону. Спустя минуту «гоблин» с трудом поднялся. Наступил момент «Х» – сейчас либо он кинется на меня вновь, либо, оценив мое великодушие, пойдет на мировую.

Здоровяк зыркнул на меня исподлобья и, потерев шею, промычал:

– Посмотрим, иноземец, насколько ты верткий против меча на арене.

* * *

На следующий день камера распахнулась, и вошел Каливан в сопровождении трех арбалетчиков и пятерых меченосцев:

– Сегодня у вас есть возможность купить свободу кровью. Если выживете